3168 8 часов 15 минут 30 секунд утра 6 августа 1945 года
Адское пламя сожгло Хиросиму. Три дня спустя та же участь постигла Нагасаки. Их уничтожение не вызывалось военной необходимостью. Капитуляция Японии была предрешена. Американская разведка уже в период Потсдамской конференции доложила руководителям США и Англии, что японцы прекратят борьбу, как только СССР вступит в войну. Однако перспектива, когда победа не только в Европе, но и на Дальнем Востоке связывалась бы в сознании общественности с выдающейся ролью СССР в разгроме агрессоров, никак не устраивала Вашингтон. Там к этому времени укоренялись совсем иные настроения и планы, там замыслили узурпировать плоды великой общей победы.
Японские города стали не только последними руинами второй мировой войны, но и первыми жертвами новой «большой политической стратегии» Соединенных Штатов. Заокеанские правители взорвали ядерную бомбу и подняли над планетой атомный гриб как символ исключительности и всемогущества Америки, как отовсюду зримый указующий перст, как анонс грядущего «американского века». «Да будет так, как есть (в США), или да ничего не будет», — грозно предостерегали всех, не оставляя сомнений в том, что американский империализм не замедлит повторить то же самое сто, тысячу, множество раз до полного истребления жизни на Земле.
Предпосылки
Кому понадобилось превращать финал второй мировой войны в пролог следующей? Казалось, наконец-то закрыта самая черная и трудная глава в истории человечества, которое вышло из жесточайшей борьбы обогащенное опытом конструктивного взаимодействия государств с различным строем во имя высших интересов народов. Насилие было поставлено вне закона, и не существовало межгосударственных проблем, которые не поддавались бы решению на основе принципов добрососедства, равенства и взаимной пользы.
Так думали не только рядовые граждане, далекие от хитросплетений дипломатии. Большинство политических и государственных деятелей, парламентариев, представителей культуры, науки и экономики искренне считало, что за каждым словом держав-победительниц, обещавших людям всех стран возможность жить и трудиться, не ведая страха и нужды, стояла твердая решимость претворить свои заверения в дела, что клятвы верности союзническому долгу выражали подлинную добрую волю, что боевая дружба получит достойное продолжение в мирные дни, в открывавшуюся, хотелось верить, целую мирную эпоху.
Но в руководящих сферах США имелись влиятельные силы, которые полагали, что пора прочного мира еще не пришла, что главные схватки впереди — в походе Вашингтона за мировую гегемонию. Реально только СССР был способен встать поперек дороги. Соответственно на нас стали смотреть как на главного противника, и вопрос сводился к тому, когда и какими средствами реализовать вожделенные замыслы.
Близкий друг и советник президента Ф. Рузвельта — Г. Гопкинс отмечал в набросках к (ненаписанной) книге о пережитом: «В Америке немало людей, коим очень хотелось, чтобы наши армии, пройдя через Германию, начали войну с Россией. Они никого не представляют, кроме самих себя, ни одно уважающее себя правительство в нашей стране не может позволить, чтобы эта группа влияла на его официальные действия». Если даже это была всего только группа, то группа могущественная. В силу обстоятельств она оказалась в роковой момент у руля американского государственного корабля.
Смена власти в США в 1945 году
12 апреля 1945 года скоропостижно скончался Ф. Рузвельт. Пост президента США унаследовал Г. Трумэн, тот самый сенатор из штата Миссури, который после вероломного нападения гитлеровского «рейха» на Советский Союз изрек: «Если мы увидим, что выигрывает Германия, мы будем помогать России; если выигрывать будет Россия, мы будем помогать Германии. И пусть они возможно больше убивают друг друга».
Это была не оговорка, не риторическая пошлость. Сенатор изложил свое политическое кредо. Буквально через неделю после вступления в должность новоиспеченный президент дал понять послу США в Москве А. Гарриману, что намерен круто менять подход к СССР. Соединенные Штаты, рассуждал Г. Трумэн, «конечно, не могут получить 100 процентов того, что хотят, но в важных вопросах… мы должны быть в состоянии получить 85 процентов желаемого». Для этого нужны «решительность и твердость». Практикуя их, США, по словам главы администрации, ничем не рисковали, ибо с окончанием войны Советский Союз должен был быть больше заинтересован в американцах, чем последние в СССР.
На совещании в Белом доме 23 апреля Г. Трумэн вообще поставил под сомнение полезность соглашений с Москвой. «Это (советско-американское сотрудничество) нужно ломать сейчас или никогда… Если русские не хотят идти вместе с нами, пускай они идут к черту», — горячился президент. Хорошо, что он еще не был посвящен в тайны «манхэттенского проекта» и рассчитывал прежде всего на экономические рычаги давления.
В курс дел с разработкой ядерного оружия Г. Трумэна ввели 25 апреля. Военный министр Г. Стимсон не пожалел красок, чтобы преподнести атомную бомбу как ключ к неограниченной власти США и патентованное средство для «определения дальнейших отношений с другими странами». Все обсуждение заняло 15 минут. В эти четверть часа, констатирует американский исследователь, бомба превратилась в «доминанту послевоенного планирования». Тут же рескриптом президента был учрежден «временный комитет» для оперативного рассмотрения вопросов применения нового оружия.
По поводу развернувшейся бурной активности Р. Оппенгеймер, один из научных столпов «манхэттенского проекта», позднее заметит: «Я не думаю, чтобы когда-нибудь трудились быстрее, чем в период после капитуляции Германии».
Подготовка к испытанию бомбы
Г. Трумэн и его доверенные лица нетерпеливо дожидались испытательного ядерного взрыва, чтобы окончательно определиться, блюсти ли, в каком объеме и как долго «священные обязательства» союзничества, сделавшего, как было подчеркнуто в Ялте главами трех держав, «победу возможной и несомненной для Объединенных Наций».
Графику испытаний подчинялась линия Вашингтона при согласовании с Москвой и Лондоном даты проведения новой встречи в верхах, так как Потсдамская конференция рассматривалась за океаном в качестве пробного поля для первых шагов атомной дипломатии.
16 июля 1945 года ядерное устройство было взорвано на полигоне Аламогордо. На следующий день открылась конференция в Потсдаме. 21 июля отчет о результатах испытаний был доставлен Г. Трумэну и наполнил его, согласно записи в президентском дневнике, «совершен но новым чувством уверенности». Руководитель США попытался с ходу превратить «уверенность» в политический капитал.
16 июля 1945 года ядерное устройство было взорвано на полигоне Аламогордо. На следующий день открылась конференция в Потсдаме. 21 июля отчет о результатах испытаний был доставлен Г. Трумэну и наполнил его, согласно записи в президентском дневнике, «совершен но новым чувством уверенности». Руководитель США попытался с ходу превратить «уверенность» в политический капитал.
Но, к разочарованию его самого и У. Черчилля, И.В. Сталин совершенно спокойно прореагировал на переданное ему в неофициальном разговоре сообщение о появлении у американцев «бомбы необычайно большой силы», «из ряда вон выходящего нечто, могущего решающим образом повлиять на волю японцев продолжать войну».
Всем своим видом глава Советского правительства недвусмысленно дал понять, что в отношении СССР шантаж не пройдет.
Тогда будем бомбить
Как свидетельствуют факты, адаптация к новой ядерной роли и планирование атомных бомбардировок Японии поглощали у Г. Трумэна большую часть его внимания и времени в Потсдаме. 24 июля президент утвердил приказ о применении «примерно 3 августа» (после его отъезда из Берлина и до вступления СССР в войну на Дальнем Востоке) «особой бомбы» против «одного из объектов — Хиросима, Кокура, Ниигата, Нагасаки». Считалось, что без «испытания на полях сражений», на людях атомный кулак не нальется достаточным весом. Именно на людях.
Предварительные наметки сбросить бомбу на японские военные корабли были изменены сначала в пользу «значительного промышленного объекта», а затем — приняв к сведению данные испытаний — остановились на «крупном городе». Удар хладнокровно рассчитывался так, чтобы вызвать максимальное количество жертв, чтобы он надолго запомнился.
Решение носило сугубо политический характер и имело несколько адресов. Г. Трумэн знал, что 9 августа Красная Армия выступит против крупнейшей Квантунской группировки японских войск, но СССР не известили о предстоящей бомбардировке, призванной сломить «волю японцев» к сопротивлению. Не потому, что вдруг усомнились в важности советского вклада в разгром японского милитаризма. Это У. Черчилль резвился, приветствуя атомную бомбу как «второе пришествие Христа» и заявляя, что «русские больше нам не нужны». Вашингтонские деятели, особенно из числа военных, были осторожней: реакция японцев не поддавалась прогнозу.
В наличии имелось только две бомбы, да и осечка не исключалась. Оставляя Советский Союз в неведении относительно приказа подвергнуть Японию атомным налетам, Вашингтон намеревался превратить бомбу в краеугольный камень нового само державного курса, монополизировать не только само оружие, но и всяческие «дивиденды» с него. Короче, ядерный удар по Японии явился, если пользоваться выражением заместителя министра обороны США Ф. Икле, «актом терроризма в беспрецедентных масштабах».
Полмиллиона японцев обрекались на смерть и мучения, дабы застолбить претензии американского империализма на мировую гегемонию и, по выражению Дж. Бирнса, «сделать Россию податливой».
Так наружу вылезали задумки, закладывавшиеся в американскую атомную программу с 1942 года. Значит, «манхэттенский проект», учрежденный под девизом упредить немцев в создании ядерного оружия, изначально имел двойное дно.
В Вашингтоне долго нервничали, не имея точной информации о состоянии немецких разработок. Неуверенность сохранялась вплоть до высадки союзников б июня 1944 года в Нормандии. По пятам за американскими десантниками двигались сотрудники «научной разведки манхэттенского проекта». Развертывалась секретная «операция Алсос». Шла охота за данными о немецком «сверхоружии», за самими немецкими учеными и аппаратурой, которой они пользовались. Все, что невозможно было прихватить и отправить в США, подлежало уничтожению на месте, чтобы не попало в руки «русских и французов».
Добравшись до городка Хайгало, агенты Алсос окончательно установили, что у немцев атомного оружия нет и до конца войны не будет. Вроде бы отпадала первопричина, вызвавшая к жизни «манхэттенский проект». Что дальше? Свертывать американские работы? Такая возможность, по свидетельству участника создания атомных бомб В. Уайскопфа, даже не обсуждалась.
Из воспоминаний ведущего специалиста проекта Л. Сциларда следует, что ученых не слишком щедро снабжали данными о положении дел у немцев. Чтобы не расхолаживались или, хуже того, не предавались эмоциям, подобно тому же Л. Сциларду и А. Эйнштейну, которые в марте 1945 года обратились к президенту США с призывом отказаться от атомных бомбардировок Японии, пред отвратить гонку ядерных вооружений и военное применение атомной энергии вообще.
Но если для ответственных ученых отсутствие у противника ядерного оружия было аргументом «против» использования своей бомбы, то для многих политиков в Вашингтоне и Лондоне это — весомый аргумент «за» ее применение. Когда и как выбирались кандидаты на заклание? Сия тема специально обсуждалась 18 сентября 1944 года Ф. Рузвельтом и У. Черчиллем в Гайд-парке. Президент и премьер согласились в том, что работа над атом ной бомбой должна продолжаться в условиях «величайшей секретности» и что, когда бомба будет готова, «она, возможно, по зрелом размышлении будет использована против японцев, которых надо предупредить, что такая бомбардировка будет повторяться, пока они не капитулируют».
Можно только гадать, как представлял себе Ф. Рузвельт будущее ядерной энергетики, ее мирное и военное применение, чем бы закончились его «зрелые размышления». Но что вне дискуссий — президент делал ставку на то, что атомное оружие будет привилегией США и, возможно, Англии. Допуск СССР к ядерной технологии должен был быть всемерно затруднен. Для этого параллельно с созданием бомбы с 1943 года осуществлялась сверхтайная глобальная программа выявления запасов и месторождений урана и тория на предмет установления над ними единоличного американского контроля.
Решение носило сугубо политический характер и имело несколько адресов. Г. Трумэн знал, что 9 августа Красная Армия выступит против крупнейшей Квантунской группировки японских войск, но СССР не известили о предстоящей бомбардировке, призванной сломить «волю японцев» к сопротивлению. Не потому, что вдруг усомнились в важности советского вклада в разгром японского милитаризма. Это У. Черчилль резвился, приветствуя атомную бомбу как «второе пришествие Христа» и заявляя, что «русские больше нам не нужны». Вашингтонские деятели, особенно из числа военных, были осторожней: реакция японцев не поддавалась прогнозу.
В наличии имелось только две бомбы, да и осечка не исключалась. Оставляя Советский Союз в неведении относительно приказа подвергнуть Японию атомным налетам, Вашингтон намеревался превратить бомбу в краеугольный камень нового само державного курса, монополизировать не только само оружие, но и всяческие «дивиденды» с него. Короче, ядерный удар по Японии явился, если пользоваться выражением заместителя министра обороны США Ф. Икле, «актом терроризма в беспрецедентных масштабах».
Полмиллиона японцев обрекались на смерть и мучения, дабы застолбить претензии американского империализма на мировую гегемонию и, по выражению Дж. Бирнса, «сделать Россию податливой».
Так наружу вылезали задумки, закладывавшиеся в американскую атомную программу с 1942 года. Значит, «манхэттенский проект», учрежденный под девизом упредить немцев в создании ядерного оружия, изначально имел двойное дно.
В Вашингтоне долго нервничали, не имея точной информации о состоянии немецких разработок. Неуверенность сохранялась вплоть до высадки союзников б июня 1944 года в Нормандии. По пятам за американскими десантниками двигались сотрудники «научной разведки манхэттенского проекта». Развертывалась секретная «операция Алсос». Шла охота за данными о немецком «сверхоружии», за самими немецкими учеными и аппаратурой, которой они пользовались. Все, что невозможно было прихватить и отправить в США, подлежало уничтожению на месте, чтобы не попало в руки «русских и французов».
Добравшись до городка Хайгало, агенты Алсос окончательно установили, что у немцев атомного оружия нет и до конца войны не будет. Вроде бы отпадала первопричина, вызвавшая к жизни «манхэттенский проект». Что дальше? Свертывать американские работы? Такая возможность, по свидетельству участника создания атомных бомб В. Уайскопфа, даже не обсуждалась.
Из воспоминаний ведущего специалиста проекта Л. Сциларда следует, что ученых не слишком щедро снабжали данными о положении дел у немцев. Чтобы не расхолаживались или, хуже того, не предавались эмоциям, подобно тому же Л. Сциларду и А. Эйнштейну, которые в марте 1945 года обратились к президенту США с призывом отказаться от атомных бомбардировок Японии, пред отвратить гонку ядерных вооружений и военное применение атомной энергии вообще.
Но если для ответственных ученых отсутствие у противника ядерного оружия было аргументом «против» использования своей бомбы, то для многих политиков в Вашингтоне и Лондоне это — весомый аргумент «за» ее применение. Когда и как выбирались кандидаты на заклание? Сия тема специально обсуждалась 18 сентября 1944 года Ф. Рузвельтом и У. Черчиллем в Гайд-парке. Президент и премьер согласились в том, что работа над атом ной бомбой должна продолжаться в условиях «величайшей секретности» и что, когда бомба будет готова, «она, возможно, по зрелом размышлении будет использована против японцев, которых надо предупредить, что такая бомбардировка будет повторяться, пока они не капитулируют».
Можно только гадать, как представлял себе Ф. Рузвельт будущее ядерной энергетики, ее мирное и военное применение, чем бы закончились его «зрелые размышления». Но что вне дискуссий — президент делал ставку на то, что атомное оружие будет привилегией США и, возможно, Англии. Допуск СССР к ядерной технологии должен был быть всемерно затруднен. Для этого параллельно с созданием бомбы с 1943 года осуществлялась сверхтайная глобальная программа выявления запасов и месторождений урана и тория на предмет установления над ними единоличного американского контроля.
После поражения Германии интенсивность усилий в этом направлении резко повысилась. США форсировали переговоры, в частности, с Голландией, Швецией, Бразилией о предоставлении американцам преимущественных прав на расщепляющиеся материалы.
Таким образом, линия на монополию и в любом случае на обеспечение Соединенным Штатам подавляющего превосходства строилась не на эфемерном «сокрытии атомных секретов», а в первую голову на блокировании Советскому Союзу доступа к расщепляющимся материалам за рубежом, ибо считалось, что у нас самих стоящих месторождений нет. Меры по «ограждению интересов» Вашингтона планировались на 50—100 лет вперед, и в 1945 году господствовало мнение, что на со здание одной-единственной атомной бомбы СССР потребуется около 20 лет и что даже после этого Запад, захвативший важнейшие источники сырья, сохранит решающее лидерство в гонке ядерных вооружений. Эта оценка была положена в основу всех крупнейших послевоенных акций США.
Таким образом, линия на монополию и в любом случае на обеспечение Соединенным Штатам подавляющего превосходства строилась не на эфемерном «сокрытии атомных секретов», а в первую голову на блокировании Советскому Союзу доступа к расщепляющимся материалам за рубежом, ибо считалось, что у нас самих стоящих месторождений нет. Меры по «ограждению интересов» Вашингтона планировались на 50—100 лет вперед, и в 1945 году господствовало мнение, что на со здание одной-единственной атомной бомбы СССР потребуется около 20 лет и что даже после этого Запад, захвативший важнейшие источники сырья, сохранит решающее лидерство в гонке ядерных вооружений. Эта оценка была положена в основу всех крупнейших послевоенных акций США.
Япония пала, здравствуй супер «сверхдержава»!
Япония безоговорочно капитулировала 2 сентября 1945 года. Вторая мировая война завершилась. А к ноябрю 1945 года в основных чертах сложился новый курс США в мировых делах, чуждый Тегерану, Ялте и Потсдаму.
Вашингтон сжигал мосты согласия и сотрудничества в высокомерном убеждении, что ему нет надобности с кем-то ладить: все искомое американцы смогут скупить или отнять. Атомная бомба, утверждал Г. Трумэн, «не только революционизирует войну, но способ на изменить ход истории и цивилизации». «Наличие этой новой разрушительной силы, — откровенничал американский президент, — мы рассматриваем как священное благоволение».
Вашингтон сжигал мосты согласия и сотрудничества в высокомерном убеждении, что ему нет надобности с кем-то ладить: все искомое американцы смогут скупить или отнять. Атомная бомба, утверждал Г. Трумэн, «не только революционизирует войну, но способ на изменить ход истории и цивилизации». «Наличие этой новой разрушительной силы, — откровенничал американский президент, — мы рассматриваем как священное благоволение».
Остановить прогресс, повернуть историю вспять — в этом заключалась сокровенная мечта заокеанских толстосумов. Здесь черпали вдохновение их политические уполномоченные и военные служаки.
Когда вашингтонским деятелям мерещилось, что «наличие атомной бомбы в арсеналах Соединенных Штатов дает им на будущее постоянное преимущество перед другими народами», когда они мнили себя распорядителями судеб землян, можно ли было ждать от США согласия на ликвидацию этого варварского оружия? Или хотя бы запрещения его использования по аналогии с Женевским протоколом о химических отравляющих веществах и бактериологических средствах?
«Мир придется всегда строить на силе. Справедливости, доброй воли и добрых дел недостаточно», — постановил тогдашний хозяин Белого дома. Ядерное оружие рекламировалось как концентрат силы, к тому же доступный в ту пору одним Соединенным Штатам.
Еще о мотивации
Под гонку вооружений и противоборство подводилась монументальная основа. Сила превыше всего и навсегда. Американскому милитаризму обустраивали особое, привилегированное место в пирамиде власти. Имперской спесью заражали нацию.
Еще от военных ран умирают и умирают люди. С чего же официальному Вашингтону так неуютно под мирным небом? Отчего он неистово спешит опорочить и предать забвению сотрудничество с СССР, почему алчет ссор?
Выпадение германских и японских соперников из клуба великих держав вполне устраивало американских правителей. Они не горевали по поводу ослабления Англии и Франции, а также распада их колониальных империй.
Еще от военных ран умирают и умирают люди. С чего же официальному Вашингтону так неуютно под мирным небом? Отчего он неистово спешит опорочить и предать забвению сотрудничество с СССР, почему алчет ссор?
Выпадение германских и японских соперников из клуба великих держав вполне устраивало американских правителей. Они не горевали по поводу ослабления Англии и Франции, а также распада их колониальных империй.
Но все это с той непременной оговоркой, что универсальным наследником ставшего «бесхозным» и «выморочным» имущества станут Соединенные Штаты и никто другой. Провал попыток одного из империалистических отрядов утвердить свое мировое господство не должен был, по логике Вашингтона, повлечь за собой отказ от общей установки на всевластие капитала.
Империалистическую реакцию не устраивали социальные и международно-политические итоги победы. Обстановка в мире приняла оборот слишком демократический — не по форме, а по самой сути своей. Народные массы оказались не на задворках, а на авансцене истории. Они требовали, чтобы с их интересами считались. «Улицу», «чернь», «толпу» следовало как можно быстрее загнать в строгие рамки «парламентской демократии», чтобы каждый знал свой шесток.
Предстояло, однако, мнение меньшинства навязать большинству, которое, радуясь окончанию мировой войны, ждало возвращения американских солдат домой и перевода жизни страны на мирные рельсы. Дж. Маршалл констатировал, что «страна оказывается в состоянии широко распространенного эмоционального кризиса», из-за которого де мобилизация переросла в дезинтеграцию не только вооруженных сил, но, вероятно, «всей концепции мировой ответственности». Г. Трумэн опасался, что демобилизация лишит США средств «добиться выполнения своих требований». Срочно нужен был противник, мишень сначала для пропаганды, а затем и для возможного применения американской военной мощи.
Если противника нет — его создают. Объединенный комитет начальников штабов США утвердил 19 сентября и 9 октября 1945 года соответственно «основы формулирования американской военной политики» (документ 1496/2) и «стратегическую концепцию и план использования вооруженных сил США» (документ 1518).
Империалистическую реакцию не устраивали социальные и международно-политические итоги победы. Обстановка в мире приняла оборот слишком демократический — не по форме, а по самой сути своей. Народные массы оказались не на задворках, а на авансцене истории. Они требовали, чтобы с их интересами считались. «Улицу», «чернь», «толпу» следовало как можно быстрее загнать в строгие рамки «парламентской демократии», чтобы каждый знал свой шесток.
Предстояло, однако, мнение меньшинства навязать большинству, которое, радуясь окончанию мировой войны, ждало возвращения американских солдат домой и перевода жизни страны на мирные рельсы. Дж. Маршалл констатировал, что «страна оказывается в состоянии широко распространенного эмоционального кризиса», из-за которого де мобилизация переросла в дезинтеграцию не только вооруженных сил, но, вероятно, «всей концепции мировой ответственности». Г. Трумэн опасался, что демобилизация лишит США средств «добиться выполнения своих требований». Срочно нужен был противник, мишень сначала для пропаганды, а затем и для возможного применения американской военной мощи.Если противника нет — его создают. Объединенный комитет начальников штабов США утвердил 19 сентября и 9 октября 1945 года соответственно «основы формулирования американской военной политики» (документ 1496/2) и «стратегическую концепцию и план использования вооруженных сил США» (документ 1518).
Их суть передает следующий тезис: «Если станет известно, что против нас готовятся выступить войска потенциального противника, мы не можем позволить себе, чтобы из-за наших ложных и опасных идей о недопустимости собственных агрессивных действий нам был нанесен первый удар». Начальники штабов затверждали доктрину превентивных действий, предложенную ими же сразу после атомных бомбардировок Японии, доктрину, которая, как подчеркивали военные, «отличается от американских концепций войны в прошлом».
Уже в конце 1945 года конструируются модели реальной войны с Советским Союзом на случай «явной угрозы советского нападения» или создания советской наукой и промышленностью предпосылок для «эвентуального нападения на США или защиты против нашего (американского. — В. Ф.) нападения». Атомные бомбы имелось в виду задействовать против 20 крупных городов. Среди них — Москва, Ленинград, Горький, Куйбышев, Свердловск, Новосибирск, Саратов, Казань, Баку, Тбилиси, Ташкент. В перечне отсутствуют Киев, Минск, Харьков, Сталинград, Ростов. Они уже превращены в руины нацистами и на день составления первого плана атомной агрессии против СССР — 3 ноября 1945 года — еще не поднялись из развалин.
Уже в конце 1945 года конструируются модели реальной войны с Советским Союзом на случай «явной угрозы советского нападения» или создания советской наукой и промышленностью предпосылок для «эвентуального нападения на США или защиты против нашего (американского. — В. Ф.) нападения». Атомные бомбы имелось в виду задействовать против 20 крупных городов. Среди них — Москва, Ленинград, Горький, Куйбышев, Свердловск, Новосибирск, Саратов, Казань, Баку, Тбилиси, Ташкент. В перечне отсутствуют Киев, Минск, Харьков, Сталинград, Ростов. Они уже превращены в руины нацистами и на день составления первого плана атомной агрессии против СССР — 3 ноября 1945 года — еще не поднялись из развалин.
Пройдет полгода, и появится «экспериментальный» комплексный план войны «Пинчер». В процессе увязки его составных частей обнаружится, что аппетиты опережают возможности — американские ВВС не дотягиваются до объектов, расположенных в глубине советской территории. Решено подключить к «воздушно-атомному нападению» базы в третьих странах, в частности в Турции и, если получится, в Италии и Китае.
Мысль настолько понравилась, что в модифицированном «Пинчере» — плане «Бройлер» (1947 год) фигурируют также базы в Англии, Египте, Индии, на островах Рюкю, а по плану «Граббер» (1948 год) — в Пакистане и на Окинаве. За исключением баз в Англии, на Окинаве и Рюкю, намеченные для развязывания агрессии плацдармы подлежали заблаговременному внезапному захвату воздушнодесантными войска ми США. Кроме того, предполагалось, что после налетов на некоторые отдаленные районы американские бомбардировщики будут садить ся в «дружественных странах» или осуществлять якобы «вынужденную посадку» на аэродромах нейтралов.
А международное право, Устав ООН, элементарная порядочность, наконец, — как с ними? Послевоенный Вашингтон нагло третировал законность. Нейтралитет был объявлен «аморальным», социалистические страны и их друзья назывались «территорией, временно захваченной врагом».
Нелишне подчеркнуть, что во внешнем мире не происходило ни чего, что могло бы быть преподнесено как «основание» для размолвки между вчерашними союзниками.
Нелишне подчеркнуть, что во внешнем мире не происходило ни чего, что могло бы быть преподнесено как «основание» для размолвки между вчерашними союзниками.
Зато в избытке было желание заокеанских претендентов на мировое господство, пользуясь временной атом ной монополией, прибегать к политике ядерного шантажа и запугивания. США, заявлял министр военно-морского флота Дж. Форрестол, в состоянии идти напролом, пока они смогут «превосходить мир по уровню производства, контролировать моря и наносить удары в глубину территорий противника… Пока ни одно государство не приобрело способности нанести по Соединенным Штатам удар с помощью оружия массового уничтожения».
Размах и интенсивность намечаемых ядерных ударов ограничены — в планах и сознании их авторов — лишь наличными запасами оружия и калькулируемым военным эффектом. В марте 1947 года воен ный министр Р. Паттерсон наставлял генерала Д. Эйзенхауэра «следовать политике, предусматривающей неограниченное использование ядерной энергии для ведения войны». Предполагалось, что массированное применение ядерного оружия сократит собственные потери и облегчит втягивание в войну союзников.
Помимо атомного, планировалось также широко применять радиологическое, химическое и бактериологическое оружие для достижения «внезапности и серьезного ущерба жизненно важным элементам советского военного потенциала», для обеспечения Соединенным Штатам «весьма значительных и непреходящих преимуществ». Ядерный абсентеизм допускался лишь при возможности реализовать свои претензии без применения оружия.
Помимо атомного, планировалось также широко применять радиологическое, химическое и бактериологическое оружие для достижения «внезапности и серьезного ущерба жизненно важным элементам советского военного потенциала», для обеспечения Соединенным Штатам «весьма значительных и непреходящих преимуществ». Ядерный абсентеизм допускался лишь при возможности реализовать свои претензии без применения оружия.
Глубокую трансформацию претерпело в США само понятие войны
В обороте появились «политическая», «экономическая», «социальная», «психологическая» и «война по идеологическим мотивам». В 1948 году многие из них подведут под общую крышу — «холодная война», которая на два десятилетия станет визитной карточкой вашингтонской политики. В одном правительственном документе записано для вящей ясности: «холодная война» в действительности есть «настоящая война, ставка в которой — выживание свободного мира».
В каталоге поводов для «горячей войны» — приобретение другими странами технического потенциала для «нападения» на США или установление контроля над районами, из которых американцы или их союзники могут атаковать непосредственно СССР; политические, социальные, экономические и другие «осложнения» внутри государства, объективно полезные Советскому Союзу, независимо от причастности или непричастности внешних кругов к этим «осложнениям»; если время будет работать на «потенциального противника» и вообще когда нападение покажется «лучшей обороной».
При необъятном наборе видов и разновидностей войн и неисчерпаемом перечне поводов для применения оружия международные отношения уподобляются нескончаемой цепи кризисов и испытаний. С точки зрения трумэновской администрации, нестабильность — плюс. Осложнения облегчали «тщательную, своевременную и достаточно широкую подготовку к войне». Создание «кризисных условий войны», читаем мы в документе тех лет совета национальной безопасности США (СНБ), способствует «мобилизации и координации резервов» Запада к нанесению ударов.
Президент Г. Трумэн толкует «сдерживание» как органическую часть стратегии «отбрасывания Советской власти». Отрицается самая возможность «длительного мирного сосуществования между коммунистическими и капиталистическими государствами» (меморандум No 7 СНБ от 30 марта 1948 года). Атаковать, и не мешкая, накопив «подавляющее превосходство США в атомном оружии». «Сознательно во влечь Советский Союз в войну в ближайшем будущем… США в состоянии начать и провести достаточно эффективное нападение с целью по лучения для свободного мира решающего преимущества и, возможно, достижения победы на раннем этапе войны», —варьировала тот же мотив директива No 68 СНБ от 14 апреля 1950 года.
При необъятном наборе видов и разновидностей войн и неисчерпаемом перечне поводов для применения оружия международные отношения уподобляются нескончаемой цепи кризисов и испытаний. С точки зрения трумэновской администрации, нестабильность — плюс. Осложнения облегчали «тщательную, своевременную и достаточно широкую подготовку к войне». Создание «кризисных условий войны», читаем мы в документе тех лет совета национальной безопасности США (СНБ), способствует «мобилизации и координации резервов» Запада к нанесению ударов.
Президент Г. Трумэн толкует «сдерживание» как органическую часть стратегии «отбрасывания Советской власти». Отрицается самая возможность «длительного мирного сосуществования между коммунистическими и капиталистическими государствами» (меморандум No 7 СНБ от 30 марта 1948 года). Атаковать, и не мешкая, накопив «подавляющее превосходство США в атомном оружии». «Сознательно во влечь Советский Союз в войну в ближайшем будущем… США в состоянии начать и провести достаточно эффективное нападение с целью по лучения для свободного мира решающего преимущества и, возможно, достижения победы на раннем этапе войны», —варьировала тот же мотив директива No 68 СНБ от 14 апреля 1950 года.
Бесконечная война с русскими
Держа на уме войну, Вашингтон чурался договоренностей с СССР, которые могли бы оздоровить обстановку. Особую неприязнь у деятелей администрации вызывали идеи сдерживания гонки вооружений и разоружения.
Раз атомным вооружениям суждено быть, Соединенные Штаты «должны располагать самыми лучшими, самыми большими и в максимальном количестве». Назначение переговоров, по их мнению, — фиксировать «постепенное отступление Советского Союза» и наращивать американский перевес да осложнять отношения СССР с третьими странами. В директиве No 68 СНБ подводилось некое обоснование линии на уклонение от честных и равноправных переговоров: «…Условия для достижения договоренности по важным, остающимся открытыми вопросам… являются неприемлемыми, если не катастрофическими для США и всего остального свободного мира».
Сначала сломать реальности, перекроить их к своей выгоде, потом можно и договариваться, если останется с кем.
В документе Комитета начальников штабов (КНШ) от 9 апреля 1947 года содержится такой пассаж: «Районы, на которые распространяются оборонительные обязательства США, охватывают наземное и водное пространство примерно от Аляски до Филиппин и Австралии в Тихом океане и от Гренландии до Бразилии и Патагонии в Атлантическом океане. В это пространство входит 40 процентов суши, но всего лишь 25 процентов населения Земли.
Старый Свет (Европа, Азия и Африка) охватывает 60 процентов суши, однако там проживает 75 про центов населения… Поэтому очевидно, что в случае войны по идеологическим мотивам нам потребуется поддержка некоторых государств Старого Света, чтобы наш потенциал не оказался намного ниже потенциала наших противников».
Последуем за откровениями КНШ дальше: «В перспективе наиболее ценное военное государство в этом районе — Германия. Без помощи Германии остальные страны Западной Европы вряд ли смогут оказывать сопротивление нашим идеологическим противникам в течение времени, достаточного для того, чтобы США успели мобилизовать и привести в состояние боеготовности крупные вооруженные силы, способные нанести поражение противнику.
С помощью возрожденной Германии, сражающейся на стороне западных союзников, это было бы возможно».
Р. Рейган не перебарщивал, связав возложение венка на кладбище гитлеровских вояк и головорезов из СС в Битбурге с 40-летием американо-западногерманского военного сговора. Он лишний раз расписался в том, что руководство США предало дело антигитлеровской коалиции буквально в День Победы, если не раньше. В этот самый миг оно в мыслях своих раскололо Германию, Европу, весь мир на враждующие, ощетинившиеся оружием лагери. А публично лгало, ханжествовало, изворачивалось.
Может сложиться впечатление, что Г. Трумэн лишь шел на поводу у военщины, которая, не израсходовав энергии в сражениях второй мировой войны, жаждала случая разрядиться после ее окончания. Но еще вопрос, кто в 1945 году яростнее молился на ядерные образа в долларовых окладах — военные или политики, кто был первооткрывателем «советских угроз» — громоздкие аппараты разведок или чиновники с буйной фантазией, кто внес решающий вклад в формирование силового стереотипа мышления, идеологизированной внешней политики — профессионалы, возглавлявшие штабы родов войск, или цивильный шеф Белого дома.
Сначала сломать реальности, перекроить их к своей выгоде, потом можно и договариваться, если останется с кем.
В документе Комитета начальников штабов (КНШ) от 9 апреля 1947 года содержится такой пассаж: «Районы, на которые распространяются оборонительные обязательства США, охватывают наземное и водное пространство примерно от Аляски до Филиппин и Австралии в Тихом океане и от Гренландии до Бразилии и Патагонии в Атлантическом океане. В это пространство входит 40 процентов суши, но всего лишь 25 процентов населения Земли.
Старый Свет (Европа, Азия и Африка) охватывает 60 процентов суши, однако там проживает 75 про центов населения… Поэтому очевидно, что в случае войны по идеологическим мотивам нам потребуется поддержка некоторых государств Старого Света, чтобы наш потенциал не оказался намного ниже потенциала наших противников».
Последуем за откровениями КНШ дальше: «В перспективе наиболее ценное военное государство в этом районе — Германия. Без помощи Германии остальные страны Западной Европы вряд ли смогут оказывать сопротивление нашим идеологическим противникам в течение времени, достаточного для того, чтобы США успели мобилизовать и привести в состояние боеготовности крупные вооруженные силы, способные нанести поражение противнику.
С помощью возрожденной Германии, сражающейся на стороне западных союзников, это было бы возможно».
Р. Рейган не перебарщивал, связав возложение венка на кладбище гитлеровских вояк и головорезов из СС в Битбурге с 40-летием американо-западногерманского военного сговора. Он лишний раз расписался в том, что руководство США предало дело антигитлеровской коалиции буквально в День Победы, если не раньше. В этот самый миг оно в мыслях своих раскололо Германию, Европу, весь мир на враждующие, ощетинившиеся оружием лагери. А публично лгало, ханжествовало, изворачивалось.
Может сложиться впечатление, что Г. Трумэн лишь шел на поводу у военщины, которая, не израсходовав энергии в сражениях второй мировой войны, жаждала случая разрядиться после ее окончания. Но еще вопрос, кто в 1945 году яростнее молился на ядерные образа в долларовых окладах — военные или политики, кто был первооткрывателем «советских угроз» — громоздкие аппараты разведок или чиновники с буйной фантазией, кто внес решающий вклад в формирование силового стереотипа мышления, идеологизированной внешней политики — профессионалы, возглавлявшие штабы родов войск, или цивильный шеф Белого дома.
Большой вопрос, ибо милитаризм в США необязательно выступает при эполетах. Ему вольготно и в штатском облачении Не подлежит сомнению одно — США ринулись на тропу конфронтации по внутреннему побуждению. Не внешний мир навязал Вашингтону противоборство, а Вашингтон — внешнему миру. Решение отбросить союзнические договоренности, достигнутые в период войны, было навеяно не трудностями их осуществления, а реакционными догмами.
«Кто не знает начала, тот не поймет и конца» — гласит народная мудрость. Предательство, совершенное при Г. Трумэне, — не только история. Враждебные человечеству концепции 1940—1950-х годов продолжаются в теперешнем Вашингтоне. И «оборона на передовых рубежах», и заявки на только для США скроенную безопасность, и произвольное отнесение любого приглянувшегося района мира к сфере «исключи тельных американских интересов», и непрекращающееся размахивание ядерной дубиной, и многое другое, что делает сегодня существование народов таким тревожным, зародилось сорок лет назад, когда Соединенные Штаты предали дело антигитлеровской коалиции. Их правите лей обуял страх перед временем.
Оно — неумолимое время — недруг империалистических планов и притязаний. Отсюда категорические «нет» мораторию на производство ядерных бомб в 1946 году. Точно так же, как сегодня, заявляют «нет» в ответ на новую советскую инициативу ввести мораторий на любые ядерные взрывы.
«Кто не знает начала, тот не поймет и конца» — гласит народная мудрость. Предательство, совершенное при Г. Трумэне, — не только история. Враждебные человечеству концепции 1940—1950-х годов продолжаются в теперешнем Вашингтоне. И «оборона на передовых рубежах», и заявки на только для США скроенную безопасность, и произвольное отнесение любого приглянувшегося района мира к сфере «исключи тельных американских интересов», и непрекращающееся размахивание ядерной дубиной, и многое другое, что делает сегодня существование народов таким тревожным, зародилось сорок лет назад, когда Соединенные Штаты предали дело антигитлеровской коалиции. Их правите лей обуял страх перед временем.
Оно — неумолимое время — недруг империалистических планов и притязаний. Отсюда категорические «нет» мораторию на производство ядерных бомб в 1946 году. Точно так же, как сегодня, заявляют «нет» в ответ на новую советскую инициативу ввести мораторий на любые ядерные взрывы.
И планы «звездных войн» пришли в наши дни из тех же студеных времен. Именно тогда под руководством гитлеровского генерала В. Дорнбергера и при участии сотен других бывших нацистских «исследователей» в США было предпринято детальное изучение возможностей военного использования космоса. Прорабатывались, в частности, варианты размещения вокруг Земли спутников с ядерными зарядами для нанесения ударов по объектам на вражеской территории, затем вы вода из строя с помощью взрывов на околоземной орбите системы коммуникаций «потенциального противника» (проект «Арсус») и прочее.
Запуск советского спутника перечеркнул американские планы монополизировать космос для «наступательных операций», компенсировать таким образом утрату ядерной монополии и достичь решающего военного превосходства. А для «стратегических оборонительных инициатив» типа нынешней рейгановской наука и техника в ту пору не созрели. Планы милитаризации космоса были отложены, но, как показывают факты, не оставлены.
Устремленность на подавление всего неудобного, непонятного, непокорного, мания величия и оголтелый шовинизм, отрицающие чужие права и интересы, — вот она, питательная среда, на которой взращивались и по-прежнему взращиваются доктрины — приговоры другим странам и народам.
Не всегда и не везде политика «с позиции силы» обязательно заканчивалась вооруженным столкновением и войной. Но любая агрессия брала начало с политики силы или кажущейся силы. Нынешняя американская администрация ведет себя так, будто держит в чулане про запас еще один мир, если сегодняшний сгорит. В Вашингтоне, вид но, никак не хотят признать элементарной истины — не сбережем этого мира, конечно, во многом несовершенного с точки зрения любой от дельно взятой социальной системы, другого, пригодного для жизни, для споров, для соревнования, не будет.
Запуск советского спутника перечеркнул американские планы монополизировать космос для «наступательных операций», компенсировать таким образом утрату ядерной монополии и достичь решающего военного превосходства. А для «стратегических оборонительных инициатив» типа нынешней рейгановской наука и техника в ту пору не созрели. Планы милитаризации космоса были отложены, но, как показывают факты, не оставлены.
Устремленность на подавление всего неудобного, непонятного, непокорного, мания величия и оголтелый шовинизм, отрицающие чужие права и интересы, — вот она, питательная среда, на которой взращивались и по-прежнему взращиваются доктрины — приговоры другим странам и народам.
Не всегда и не везде политика «с позиции силы» обязательно заканчивалась вооруженным столкновением и войной. Но любая агрессия брала начало с политики силы или кажущейся силы. Нынешняя американская администрация ведет себя так, будто держит в чулане про запас еще один мир, если сегодняшний сгорит. В Вашингтоне, вид но, никак не хотят признать элементарной истины — не сбережем этого мира, конечно, во многом несовершенного с точки зрения любой от дельно взятой социальной системы, другого, пригодного для жизни, для споров, для соревнования, не будет.
Трагедия Хиросимы и Нагасаки явилась следствием безрассудной жестокости и бессердечного политиканства. Но она станет не напрасной, если горьким уроком своим по может предотвратить катастрофу еще большую, послужит сохранению жизни на нашей планете. Не подлежит сомнению одно — США ринулись на тропу конфронтации по внутреннему побуждению. Не внешний мир навязал Вашингтону противоборство, а Вашингтон — внешнему миру. Решение отбросить союзнические договоренности, достигнутые в период войны, было навеяно не трудностями их осуществления, а реакционными догмами.
ВАЛЕНТИН ФАЛИН
США в августе 1945 года просто совершили акт устрашения против ЯПОНИИ. Ядерное оружие последний аргумент.
Им просто надо было как то себя обозначить в этой войне. Амерекосы до этого времени были не удел.
Это бесполезная нация они и сейчас ведут себя не понятно и что ждать от них сейчас….
В июле 1945 г. СССР, США и Англия все еще были союзниками: предстояла кровопролитная война на Дальнем Востоке против Японии, и президент Г. Трумен был заинтересован в том, чтобы Сталин сдержал свое слово о вступлении в эту войну. 17 июля в Потсдаме начала работу конференция глав правительств СССР, США и Великобритании, которая обсуждала вопросы послевоенного устройства Германии. По рекомендации премьер-министра У. Черчилля президент Г. Трумен, только что получивший шифрованную телеграмму об успешном испытании атомной бомбы, сообщил Сталину о создании в США оружия огромной разрушительной силы. Руководители США и Англии хотели проверить реакцию кремлевского диктатора на это сообщение.
Войной не закончится, я уверен. Посмотрите, с чего начиналась Первая мировая — с передела сфер влияния в колониальном мире. Вторая — из-за Японии, которая хотела полмира захватить, и Гитлера, который претендовал на Европу. А сейчас есть мощная сдерживающая сила — ядерное оружие.
Машина смерти. Устройство, которое способно уничтожить всё живое на Земле. Когда она сработает, будет такое радиоактивное заражение, что через десять месяцев Земля станет мёртвой, как Луна.
Очевидное маниакальное желание стать сверхдержавой не покидает США и сегодня. «Благодаря» нескольким отщепенцам, имевшим власть, продавшимся Америке и развалившим нашу страну по ее сценарию, США почти заимела это первенство. Сегодня она уже одной ногой стоит на этом пьедестале.И вторую уже занесла. Вот только НИКОГДА она этого не получит. Возможно , что в агонии Америка и попытается вновь применить какое-нибудь страшное оружие. Тогда это будет последний день и для нее самой. Самое интересное во всем этом, что натворив столько бед, никто там не кается, не посыпает себе голову пеплом. Индейцев уничтожили, японцев сожгли, бомбят Ближний Восток и улыбаются. А от нас требуют и требуют каких-то признаний, извинений и покаяний. Будет ли этому конец?
Не думаю что в ближайшие лет 100 кто то рискнет применить ядерное оружие, в том числе и американцы… Здравый смысл пока превосходит над глупостью. Ядерное оружие — это как последний аргумент страны на планете Земля. И кто его имеет — тот чувствует себя более безопаснее за других. А так экономические санкции сейчас несут не меньшую угрозу сем само ядерное оружие
В который раз понимаю, что американцы — алчные люди, которые будут использовать все, чтобы удержать мировое господство. Очень хорошо подняв свою экономику на войне (Второй мировой), они сделали себе хороший плацдарм для захвата мирового первенства: Европа в разрухе, повыдергивали всех всех лучших специалистов к себе, всем денег дали на восстановление. А чтобы не было вопросов — почему именно Америка должна диктовать свои условия всему миру — так они взяли и сбросили на Хиросиму «веский аргумент». Вот если бы на их территорию что-то упало — вот тогда мне было бы интересно, какое мнение они составили бы о ядерном оружии…
Амерекосы хотели всех напугать своей атомкой!А Украина вообще отказалась от ядерного оружия!Теперь амерекосы прикрывает их своими нано-технологиями!
Интересная статья. Вроде бы ничего нового, но, с другой стороны, вся грязная послевоенная политика Штатов собрана в одной статье. Жаль, что распался Союз… или, вернее, катастрофой было, что его «распали» продажные люди. Будь в современном мире два сверхгиганта, вероятнее всего, столько крови не лилось бы понапрасну. Однополюсный мир есть зло.
Интересный сайт,всё чаще и чаще я к Вам захожу,почитать интересные статьи. Теперь по поводу статьи,американцам всегда было наплевать на другие страны и другие народы( японцы тому подтверждение), Одно обидно,что и Россия из за Путина,становится такой же страной!!! Пойти на брата, с оружием, тоже тому подтверждение!!!!!Очень печально мне,всю историю наших предков можно забыть.
Думаю что американцы хотели не только показать миру кто будет править балом, но и отомстить японцам за Перл Харбор, как бы там не было СССР проиграла ту гонку вооружения и исчезла с карты мира, а США остается и по сей день сильной супердержавой.
Замечательная аналитическая статья. Серьезная и разжевывающая все «от» и «до». Ваш сайт мне нравится все больше. Похоже что это и было НАЧАЛОМ, прелюдией всех этих бесконечных конфликтов между СССР и США, бархатных революций последних 20 лет……
Штаты вообще тема интересная,страна иммигрантов,страна угнетенных местных жителей,затем опять же привезенных африканцев-рабов!Хорошая история,много полезного,мне кажется что все просто деньги!Нажива!А если много денег их нужно оберегать!От сюда все ноги и растут,если их много(денег)хочется больше,если больше,хочется еще больше!Заканчивая мысль,и что бы никто не смог остановить это желание нужны все эти страшные изобретения….
Атомная бомба страшное оружие и хотелось бы , что бы оно больше никогда не использовалось
Если начнется война с применением его , то это может стать концом человечества
Японию использовали как плацдарм для испытания ядерного оружия и заодно показали остальному миру как далеко способны штаты зайти.Нападай первым, если не хочешь чтобы напали на тебя. Практически все войны США проводит на чужой территории. А пляшут евространы не под дудку дяди Сэма, а на деньги того же дяди.
Интересный материал. Политика доминирования от США нагло прикрывается «благими намерениями» на протяжении всей истории этой страны, начиная с вытеснения коренного населения Америки и до вмешательства в жизнь стран других континентов.
Очень интересная, на мой взгляд, статья. Не зря читал. Да, с американскими властями предержащими все ясно — на судьбы отдельных людей, как и на человечество в целом, им глубоко и от души наплевать.
Удивляет лишь позиция «цивилизованного европейского сообщества», пляшущего под дудку дяди Сэма.
Кто охотно и задорно, кто со скрипом и «через немогу» — все подпевают весьма слаженно.
Одна надежда на русский мир. Хотя… Призрачная весьма надежда, учитывая правоту ненавистного старика
Бжезинского в плане высказывания о российской элите и $500 млрд.
А статья хорошая! 🙂