3585 Глубина расхождения церквей, идей и течений, их яростное соперничество, борьба и преследования не дает нам права забыть об основном и наиболее важном процессе усиления христианизации, то есть о проникновении христианства в широкие слои населения, происходившем еще более интенсивно, чем в предшествующие века. Этот тезис, сформулированный Жаном Делюмо для западного католического и протестантского христианства, подходит и для стран Центрально-Восточной Европы. Упор, сделанный на воспитании, на необходимости охватить своими идеями все общество в целом и каждого человека в частности, дабы убедить его и способствовать тому, чтобы он лучше понимал основы учения и соблюдал религиозные обряды, — такова была цель всех церквей, вовлеченных в процесс Реформации.
В католической церкви этот замысел воплотился, прежде всего, в Ордене иезуитов, чья сознательно разработанная пасторская миссия и организационное мастерство отличались от предшествующих монашеских традиций, базируясь на методичном обеспечении руководством населения во всем его разнообразии. В сущности, можно допустить, что способы воспитания, использованные различными церквами и религиозными течениями Центрально-Восточной Европы, не отличались от методов, применяемых в западных странах.
Католическая церковь
К тому времени в интересующих нас сообществах уже сформировались церковные элиты, а монастыри, принадлежавшие к одному и тому же уставу, поддерживали между собой непрерывный контакт. В католической церкви важная роль отводилась различным типам пасторских визитов и сложнейшим видам контроля папского ведомства. Нам не хватает сравнительных исследований, посвященных методике преподавания различных конфессий, ее практическому применению, заимствованиям этих приемов, важности их конкуренции и постоянного соревнования, особенно в условиях максимальной религиозной свободы.
С наибольшей силой проявила себя необходимость порвать с традиционными конфессиональными взглядами, не потерявшими своей силы и сегодня. Показательным в этом отношении примером является стремление всех конфессий сделать доступным для верующих основной христианский текст, Библию, при помощи ее перевода на местные языки. Череда поколений реформаторов XVI в. вновь обратилась к средневековой традиции, взявшись за нелегкий труд перевода библейских посланий на местные языки, ставшие к тому времени литературными. Действительно, предшествующие переводы были приняты во внимание, улучшены и исправлены, и это, несомненно, было правилом.
Книга — источник знаний
Среди многочисленных больших редакций XVI в. особое значение (как в литературном отношении, так и в плане будущих образцов родного языка) имели три перевода: Библия «Общины Чешских братьев», изданная на чешском языке в 1588 г. в Кралице, венгерская кальвинистская Библия Гаспара Кароли (1590 г.) и Библия на польском языке, изданная в 1599 г. иезуитом Якоубом Вуеком. Основной проблемой является вопрос о результатах культурной и религиозной аккультурации, осуществленной в течение ряда поколений в больших масштабах.
Все церкви старались внести свой вклад в этот процесс, однако позиция католической церкви, победившая во всех странах Центрально-Восточной Европы XVII в., позволила ей наложить сильный отпечаток на культуру социальных элит, городов и деревень. Понимание и усвоение христианских идей в конкретной среде и во всех социальных слоях, использование этих идей в жизни и в каждой отдельной культуре — это большие темы, пока что слабо изученные в этой части Европы. Сюда же относится вопрос о христианизации и фольклоризации христианства, обладающей большим значением в народных культурах и даже в культуре общества. В X V I—XVII вв. во многих регионах происходили изменения, начатые ранее, однако нужно принимать во внимание трансформации, выходящие за данные временные рамки, происходившие в XVIII—XIX вв. Только так можно справедливо судить о том, насколько значимой была деятельность реформаторов христианства в процессах, которые понемногу становятся для нас более понятными.
Одновременно с этим, сравнительные исследования, посвященные различным религиозным сообществам, которые в ходе изменений, происходивших из поколения в поколение, все более осознавали свою самобытность и предназначение, помогли бы лучше понять то, что на самом деле значило «быть христианином» для людей того времени. Религиозные определения, к которым прибегают исследователи, порой легко приводят к ошибке. К примеру, дворянство, движимое желанием свободы, могло защищать позиции, вовсе не обязательно соответствующие положениям официальной религии.
В творчестве Миколая Рея, великого польского поэта и писателя, в последние годы жизни считавшего себя кальвинистом, ярко выражены идеи Эразма Роттердамского. Его Христос становится воплощением любви, нежности и доброты, это не правитель, возбуждающий ужас, и не строгий судья. Для Рея человек не является существом, испорченным первородным грехом: на его разум, сердце и совесть можно положиться. В этом случае Миколай Рей более близок к позициям францисканцев, нежели к кальвинистам.
Опять элиты!
Рецепция христианства в дворянской среде является одной из центральных тем социальной и религиозной истории стран этого региона. В Польше, как кажется, дворянству было нелегко принять жесткие нормы поведения, основанные на суровой дисциплине и подчинении общине. Хорошим примером в данном случае может послужить опыт «Общины Чешских братьев», появившейся в Польше с середины XVI в. В Чехии эта община изначально представляла собой движение «простых людей», проявлявших недоверие к миру и науке и ведущих скромную работящую жизнь.
В XVI в. положение дел понемногу менялось. «Чешские братья» обрели поддержку в Великой Польше, особенно среди знати, плененной примерной жизнью общины, которая расценивалась ими как образец истинно христианского поведения. Но в реальности все оказалось сложнее. «Показательно то, — пишет один из крупных специалистов, Иоланта Дворжачкова, — что в Польшу не проникнет тип нравоучительной чешской литературы, заключавшей в себе кропотливые предписания для простого народа, ведущего скромную трудовую жизнь в теории дисциплина была строгой. Малейшее упущение должно было быть наказано призывом к порядку и запретом причащения вплоть до завершения наказания, или же изгнанием за пределы общины тех, кто отказывался от наказания. . . ».
Как применить подобные законы к знати, входившей в общины «чешских братьев»? Это оказалось сложной задачей, поскольку независимо от конфессиональных различий дворянство поддерживало социальные и семейные отношения, обладавшие своими четко определенными моральными нормами. Отказ от танцев, пирушек, роскоши в одежде, пышных похорон, на чем не раз настаивали синоды «чешских братьев», наталкивался на препятствия. К слову заметим, что Сандо-мирское соглашение, заключенное в 1570 г. между тремя основными протестантскими конфессиями, тоже осуждало танцы.
Сопоставление свода повседневных правил протестантских течений и реформированного католицизма, а также то, как воспринимало эти законы дворянство, необходимо, чтобы понять, что именно повлияло на окончательный выбор вероисповедания, кроме воздействия принудительных мер. Очень важную роль в этом отношении должна была играть положительная сторона религиозной программы образа жизни и духовности. Так, Ян Блонский продемонстрировал ее для великого польского поэта конца XVI в., Миколая Семп-Шажинского. Помимо этого, в Польше большой популярностью пользовались такие произведения, как «Духовные упражнения» Игнатия (де) Лойолы или труды доминиканца Людовика из Гренады.
Уловить то, в чем заключается самобытность восторжествовавшего в каждой стране христианства, опираясь при этом на местную культуру и менталитет, является, без сомнения, настоящим научным вызовом, брошенным историкам Центрально-Восточной Европы. Например: в какой степени христианство, в частности католицизм, оказало влияние на польское дворянство и его культуру, и каким образом дворянство в ответ на это «смоделировало» свое собственное христианство? Отсутствие в Польше явных следов янсенизма, строгого образца католицизма, а также очевидный успех в XVII в. иезуитов, говорит о многом.
Для решения поставленной задачи необходимо также объективное сравнение положений каждой ветви западного и восточного христианства, стоит обратить внимание, например, на последствия знакомства венгерской знати с кальвинизмом. В случае с дворянством Речи Посполитой следует учитывать восточное христианство в двух его версиях, православной и униатской, а также анализ причин их неудач. За исключением нескольких первоначальных гипотез, все остальные догадки по-прежнему находятся в области беспорядочного, по разным причинам, поиска, на который оказывают тяжелое давление религиозные и часто национальные стереотипы.