Вдоль южного побережья Франции и на полуострове, который мы называем Иберийским, между рекой Роной и Геркулесовыми столбами, в железном веке проживал народ, создавший культуру, которую мы знаем как иберийскую.

Дошли обрывочные сведения о том, что греческие мореходы в начале первого тысячелетия установили контакты с этим народом. Их рассказы, соединившие в себе правду и легенды, стали средиземноморским фольклором.

Начиная с V века до н. э. древние источники уже содержат сведения о самом полуострове и населявших его народах. Именно тогда впервые встречаются названия «иберы» и «Иберия».

Страбон отмечает, что, согласно древним источникам, «Иберия» занимала зону между Роной и «перешейком», а Скимн называет Иберию регионом, где фокейцы основали два торговых поселения — Агде и Родануссия.

Авиен объединяет под общим названием «иберы» все народности, проживавшие на побережье между реками Хукар и Орано (по всей видимости, Рона). Автор «Массилиотской навигационной книги» упоминает о некоторых народах, составивших часть Тартесской конфедерации, — цильбицены, массивны, гимнеты, этманеи и илеаты.

По мнению Гекатея, Иберия — это общее название, применяемое к западным областям, хотя названия «иберы» и «тартессийцы» взаимозаменяемы.

До времен Полибия летописцы называли полуостров «Иберией», а обитателей побережья «иберами». Во внутренних землях проживали варварские племена.  Историки того времени не утруждали себя подсчетом различных племен полуострова.

Откуда появился иберийский народ

В период неолита впервые проявляется культурное единообразие поселений, занимающих Иберийский полуостров (по крайней мере, в его прибрежной средиземноморской части). Горизонт «неолитической керамики импрессо» проходит через всю эту зону и формирует часть культурной модели на западе средиземноморского мира.

В эпоху ранней бронзы иностранное влияние приходит с Ближнего Востока и с эгейско-анатолийского направления — либо по морю, либо по Дунаю. Основные колонии народов Восточного Средиземноморья, которые принесли мегалитическую культуру на полуостров в начале железного века, располагались по юго-восточному берегу и в долинах Гвадалквивира и Тахо.

Методы обработки металлов, некоторые черты ритуальных традиций и религиозных верований изменились в период эль-аргарской культуры, в эпоху бронзы. Коллективные захоронения в склепах уступили место индивидуальным погребениям. Всегда считалось, что пришельцы попали на юго-восточные берега полуострова по морю. Однако культурные и ритуальные изменения произошли только в небольшом регионе, за пределами которого они постепенно утрачивают свои черты и сливаются со старыми неолитическими традициями.

Народ Леванта — иберы

Рассмотрим именно местные элементы эль-аргарской культуры, так как она положила начало народу Леванта, который мы в строгом смысле и называем иберами. Набеги кельтов через перевалы Пиренеев, начавшиеся в IX–VIII веках до н. э., изменили этнические и культурные характеристики двух третей этой территории. Гальштатская культура адаптировалась главным образом в Месете и на северо-западе, в меньшей степени в Каталонии и долине Эбро и совсем незначительно на юге и востоке полуострова.

Появление обработки металлов в VI веке до н. э. радикально изменило жизнь иберийского народа. Распространение связанных с этим ремесел — одна из загадок протоистории. Использование железа для создания оружия и инструментов начинается с гальштатской культуры, но самые яркие и древние свидетельства этому найдены в кельтском поселении Кортес-де-Наварра, в долине Эбро (650–550 гг. до н. э.).

Однако в Испанском Леванте нет никаких столь же древних свидетельств обработки железа. Даже на каталонских кладбищах типа Агульяна (провинция Жерона) (550–500 гг) находки железных предметов редки. Только позднее, когда торговля с греками и финикийцами способствовала проникновению их на полуостров, местное население стало широко использовать железо.

Колонисты и местное население

По письменным источникам Гадес (Гадис) основали выходцы из Тира во время Троянской войны и немного позже нее. Веллей Патеркул относит это событие к концу XII века до н. э., до основания Утики (1178) и Карфагена.

Такой ранней датировки финикийской торговли в Центральном и Западном Средиземноморье противоречат археологические свидетельства, по которым финикийская торговля с Западом достигла своего пика в VIII веке до н. э. Падение Тира перед ассирийским царем Тиглатпаласаром в 750 году до н. э., должно быть, временно затормозило эти контакты.

Тартесс, или фантом Эльдорадо

Для того чтобы понять проблему во всем ее объеме, необходимо рассмотреть основной мотив этой торговли с западным миром — его потребность в металлах.

Название Таршиш упоминается в Библии и обозначает удивительно богатый район, посещаемый финикийскими судами. Сегодня все говорит за то, что Таршиш находился на крайнем западе, в регионе Гвадалквивира. Его можно определить как Тартесс, чей царь Герион поддерживал контакты с финикийцами с начала VIII века до н. э.

Вскоре тартессийцам пришлось воевать с финикийцами, подданными которых они и стали впоследствии. Период, во время которого Салманасар V и Саргон I (724–720) захватывали Финикию, вполне мог принести ту свободу, о которой говорит Исайа: «Народ Таршиша более не угнетен». После восстановления финикийского влияния, примерно в 680–670 годах, Таршиш снова стал подчиненным городом.

Мощь Тартесса основывалась на добыче металлов. С древних времен торговля оловом лежала в основе связей между югом полуострова и Североатлантическим регионом.

Имеются свидетельства морской торговли топорами и оружием, найденными на Атлантическом побережье в период атлантического бронзового века (1100—800 годы до н. э.).

Металл приносил богатство

Псевдо-Скимн описывает Тартесс как город «в кельтском регионе, богатый аллювиальным оловом, золотом и медью», а Плиний сообщает, что олово, которое, по поверьям древних людей, было товаром атлантического Запада, привозилось из Лузитании и Галиции.

Отсюда можно понять, что тартессийцы были первыми, кто использовал этот атлантический путь торговли оловом, а также то, что в более поздний период их заменили колонисты Гадеса, в большинстве своем карфагенского происхождения, которым удалось захватить Тартесс.

Пока неизвестно, разрабатывали ли тартессийцы оловянные ресурсы полуострова, однако нет сомнения, что медные рудники Рио-Тинто (провинция Уэльва), а также торговля оловом были источником их богатства.

Бронзовое оружие, найденное при драгировании эстуария Уэльвы, датировано периодом расцвета металлургии Тартесса. Эти предметы составляли часть груза, перевозимого в Тартесс или в какой-то другой средиземноморский порт, и предназначались для переработки. Типы сабель имели явно атлантическое происхождение, но топоры походили на сардинские, а фибулы напоминали сирийские и киприотские.

Даты производства фибул помещают находку Уэльвы примерно в 750 год до н. э., однако характер остальных предметов, предназначенных для переработки, говорит о том, что на момент крушения судна они уже были устаревшими. Мог ли этот груз прийти с севера, вдоль побережья? Предполагается, что корабль спускался по Гвадиане неморским путем, о чем говорят находки сабель на реках Эсла и Альконетар. Но была ли?

Торговля через Тартесс

Напрашивается  вывод о широком потоке восточной торговли, проходившей через Тартесс в 750 году до н. э. Эта торговля, а также близость Гадеса и археологические находки в Эль-Асебучале, Кармоне, Сетефилье и Карамбо-ло, указывают на то, что регион Тартесса был сильно подвержен восточному влиянию. Финикийцы, сирийцы и киприоты заложили в Андалузии культурную основу, сравнимую с той, которую греки создали в Великой Греции.

Независимость Тартесса нашла свое отражение в его политике и экономике, так как город имел прямые контакты с греками. Другим свидетельством этого могут стать его высокая культура и факт создания своего алфавита.

Возможно, катастрофа в Алалии (539–538) стала причиной падения проэллинского Тартесса и конца первых греческих портов на юге полуострова. После 500 года до н. э. было несколько возрождений Тартесса, что вынудило финикийцев Гадеса искать помощь у карфагенян. В конечном итоге существование Тартесса закончилось, и карфагеняне снова прибрали к рукам торговлю металлами в Атлантике. Около 500 года до н. э. Западное Средиземноморье погрузилось в хаос. Начался подъем других конкурентов финикийцев по торговле металлами, а именно — греков.

Военное дело

Иберийские военные строевые порядки и методы ведения войны известны нам лучше, чем их пристрастие к работе. Воинственный характер местного населения объясняется не только их врожденным темпераментом, но и скудностью земли, а главное — неравномерным распределением богатств, которое превращало неимущих в изгоев и бандитов. Иберийский контингент среди наемников встречается уже в сражении у Химеры в 450 году до н. э., а в 415 году до н. э.

• Афины планировали привлечь их в добавление к уже имевшимся.
• Сиракузы нанимали их в качестве ударных сил,
• Дионисий в 369 году до н. э. послал иберский контингент в Спарту.

Начиная с 342 года до н. э. иберы вместе с нумидийцами и кельтами составляли часть карфагенских войск. По свидетельству Плутарха, их главным военным достоинством была мобильность. Ливий пишет, что «они хорошо лазили по горам, перепрыгивая с камня на камень со своим легким вооружением». Ни нумидийский всадник, ни мавританский копьеносец не мог сравниться по скорости и силе с ибером.
 _{Изображение всадника, пехотинцев и музыкантов на ойнохое из Лирии}

Местной формой войны с карфагенянами и римлянами была партизанская. Враг ее презирал, но в гористой местности небольшой иберийский отряд быстро разбегался после нанесения удара.

Система была идеальной для совершения набегов на легионы и, кроме всего прочего, весьма подходила иберам, чей племенной уклад не позволял им формировать сильные оборонительные союзы.

Иберы вместо удара по врагу, могли угонять скот, а когда римляне вернулись на побережье, воины племен опустошили поля своих союзников. Они превратились в бандитов, подобно людям города Астапа (Эстепа), которые совершали набеги на близлежащие поля, захватывали заблудившихся торговцев, солдат и вооруженных охранников. Партизанская война и стычки с соседями приводили к систематическому грабежу деревень и поджогам урожая.

Организованная армия

Время от времени у иберов появлялись вожди, способные создать крепкий, но недолговечный союз против врагов. Так, Индибил и Мандоний собрали почти регулярную армию, в которой воины различных народностей занимали свое определенное место: аусетаны в центре, илергеты справа, а остальные — слева.

Демонстрируя свою храбрость во время схватки, воины издавали боевые кличи, размахивали оружием и подпрыгивали, словно танцуя. Если пехота уступала противнику, кавалеристы спешивались, прятали своих коней и принимали участие в рукопашной. Их хорошо натренированные лошади никогда не уходили с того места, где их оставляли.

В бою иберы проявляли хитрость и смекалку. Например, испанские наемники Ганнибала, большей частью иберы, переплыли через Рону, раздевшись донага, а свою одежду и оружие переправили на надутых курдюках, прикрыв их щитами.

Речь и письменность у иберов

Местный иберийский, доримский алфавит, несмотря на последние достижения лингвистики, все еще не расшифрован.

До римского нашествия в Иберии говорили на различных языках. Их следы прослеживаются в местных диалектах и названиях мест даже после единообразия, введенного латинским языком. Тезис о том, что нынешние баски произошли от иберов, имеет древние корни.

Поэтому предпринимались попытки интерпретировать иберийский язык в свете тех общих элементов, которые он предположительно имеет с современным языком басков. Изъятие из баскского языка кельтских и латинских заимствований было большим шагом вперед в баскско-иберийских исследованиях.

 

Жилища

Типичное иберейское поселение, как правило, располагалось на вершине удобного для обороны холма.

Существовали ли иберийские города в прямом смысле этого слова? Если предположить, что Ульястрет был греческим Кипселой, то наиболее технически развитыми «городами» Иберийского региона были Ансерюн и Бур-рьяч. На их архитектуру соответственно повлияли греческие поселения в Сен-Блэз и в Ульястрете. Нет никаких свидетельств тому, что Ансерюн или Буррьяч были настоящими городами.

 

Структура общества

У народов, населявших долину Гвадалквивира, существовала сильная монархическая традиция, о которой говорят древние тексты. Сегодня считается, что централизованная власть, о которой можно судить по мегалитическим захоронениям, могла положить начало тартесской монархии. Обширная территория и единообразные природные условия долины благоприятствовали подобной организации, а близость южных городов (таких, как Гадес) с монархией восточного типа — усилила ее. На существование централизованной власти указывает также близость языков, основанных на аналогичном алфавите.

Однако политическое единообразие у народов, населявших долину, исчезло еще до нашествия римлян. Древнюю монархию и централизованную экономику сменили разрозненные царства, соперничающие за власть.

Цари и царьки

Одним из наиболее ярких примеров разрушения турдетанской монархии и падения ее престижа является царство правителя (regulus) Кульчаса, который в 206 году до н.э. имел 28 городов, а через 9 лет в 197 году до н. э. только 17. Примерно в этот же период правили и другие цари, такие, как Ат-тенес, Луксиний «правитель Кармоны и Бардо» и Коррибило.

Зачастую  иберийский царьки являлись правителями лишь одного города и окружающих его территорий. Иногда один монарх правил двумя городами, взаимные связи между которыми зависели лишь от него одного.

Независимо от того, давалась ли власть или существовала «по божественному праву», вполне очевидно, что южные царьки действовали как представители городов, от имени которых вели войны и заключали союзы. Римляне признавали законность существования местных царей, поскольку они принимали их в свои подданные посредством заключения пактов установленной юридической формы.

Торговцы

Иберийский класс торговцев, обогатившихся посредством торговли с южными коммерческими центрами, а также владельцы кораблей были неотъемлемой частью этой социальной пирамиды. Прочно устроившись на этой земле, они легко смешались с местным населением. Примерами этому может служить женитьба финикийцев и пунийцев (Гасд-рубал и Ганнибал) на местных принцессах.

В турдетанские времена добыча полезных ископаемых приносила большие доходы. Частные иберийский владельцы рудников пополнили верхние слои общества, в то время как огромное число рабочих под управлением мастеров долгие часы трудилось под землей. В турдетанский период число рабов было гораздо меньше, чем при римлянах. Вполне возможно, что большинство рабочих были наемными. Надписи, обнаруженные в горнодобывающих районах, рассказывают о людях самого различного происхождения.

Нищета безземельных крестьян и рудокопов заставляла многих из них бросать работу и формировать банды, которые грабили окрестные территории. Считается, что южное общество ввиду экономических различий было разделено на касты: землевладельцы, владельцы шахт и мелкопоместные землевладельцы, очень важный социальный слой скотоводов, и, наконец, рабы.

Ремесла

Обработка металла

Иберийский край богател за счет металла  и естественно иберийские ремесленники преуспели в обработке металла, особенно в изготовлении оружия.

Качество оружия проверялось следующим образом: саблю брали одной рукой за рукоять, другой — за конец клинка, помещали на голову и сближали оба конца до тех пор, пока они не достигали плеч. При резком отпускании хорошая сабля выпрямлялась, не ломаясь.

Исследования X. Сандарса и Коглана не содержат данных об использовании чистого железа. Первый сообщает, что в кусочке, вырезанном из тыльной стороны сабли, внешняя часть содержала углерода на глубину примерно 1/₈ дюйма. Эта пропорция сокращалась по мере продвижения к центру. Коглан сравнивает фальчион из Альмединильи с этрусским и утверждает, что последний был гораздо лучше, так как состоял из сплава мягкого железа и стали, в то время как иберийский образец был из невыпаренного мягкого железа.

Во время операции последнего отжига лезвие нагревали для чернения. Изготовление выпуклого сложного узора представляло собой значительную проблему, и пользующийся традиционными методами кузнец, по всей видимости, наносил V-образный рисунок с помощью аккуратной ковки горячего металла и его последующей окончательной шлифовки. Однако украшение клинка выполнялось режущим инструментом, а не ковкой или штамповкой, что было бы гораздо проще. Возможно, сабля была церемониальным оружием, поэтому металл отпускался только для получения прекрасной голубой патины. Фактически же иберийское оружие было бледной имитацией этрусских образцов.

Иберийский ремесленники были знакомы с рельефными работами, чернением, зернением, золочением серебра и многими другими методами.

Гончарное дело

Гончарное производство процветало повсюду. Известно множество печей для обжига керамики, изготовлявшейся как вручную, так и на гончаром круге, либо одновременно, либо в различное время. Знание колеса, благодаря контактам с колонистами, привело к определенной специализации. Так, например, роспись горшков являлась прерогативой особых мастерских. Клейма гончаров и личные штампы художников подтверждают это предположение. Аналогичная специализация проходила в области скульптуры, поэтому можно различить отдельные стили местных художников, школ и мастерских.

Начиная с IV века до н. э. местные художники имитировали финикийские и греческие методы плавки и отливки стекла, а также изготовление различных типов ваз. Они производили полихромное стекло из почти непрозрачной стеклянной пасты и украшали свои изделия расплавленным стеклом, нанося его шпателем. Бусы из стеклянной пасты могли быть имитацией импортных, однако еще одной иберийской специализацией было изготовление головок булавок подобно той, которая была найдена в Кабрера-де-Матаро.

Торговля у иберийцев

Нам мало что известно о коммерческих наземных маршрутах в иберийские времена, однако объекты, найденные далеко от места своего происхождения, указывают на существование местной торговли. Присутствие иностранных торговцев подтверждает наличие их товаров в местных поселениях и копии привозных предметов, сделанные местными мастерами.

Торговля местными товарами ясно проиллюстрирована рынками и захоронениями, что частично объясняет находки кельтских предметов в Андалузии и тартесских золотых и серебряных изделий в Месете. Клады Сьерра-Морены, пограничного региона между иберами и кельтами, демонстрируют влияние обоих этих народов, а также восточных колонистов. Последних влекло к таким жизненно важным центрам, как Вильярикос, Тухья, Альмединилья, обилие местных минеральных богатств.

Мастера золотых и серебряных дел, вероятно, возили свои изделия все в более отдаленные области, чтобы удовлетворить спрос на свои товары и собственные амбиции. Заслуженная слава многих таких центров обеспечивала заказы из отдаленных мест, что объясняет присутствие ваз из Эльче и Арчены в Ампурьясе. Изделия аналогичного стиля обнаружены и в Северной Африке и в Италии, куда экспортировался знаменитый соус из макрели, возможно в тех же сосудах.

Исследование распространения местных монет — наилучший способ определения степени экономического развития иберийских центров.

Религиозные возрения

Исследования показали, что по верованиям и религиозным ритуалам иберийский народ схож с другими средиземноморскими народами. Авиен рассказывает об астральных солнечных и лунных культах на островах и мысах. Символы луны и полумесяца на иберийских рельефах и монетах говорят о той же самой идеологии.

В Месете и на северо-западе известно более 200 римских надписей, посвященных местным божествам. Отсутствие кельтского алфавита объясняет наличие таких латинских надписей на могильных камнях позднего римского периода.

Быстрое распространение римской культуры среди иберов, вероятно, привела к уничтожению местных культов. Иберийский народ растворился в потоках пришлых масс людей. Из-за нашей неспособности расшифровать иберийский алфавит многие божества, чьи имена, возможно, называются в иберийских надписях, остаются неизвестными. Возможно, имена богов, сохраненных в римских текстах, восходят еще к докельтскому периоду и относятся к божествам из святилищ.

Святилища богам

В других прибрежных поселениях находят святилища в честь морской богини типа Венеры-Астарты. Похоже, это указывает на ассимиляцию, о чем свидетельствуют храмы Гадеса и Вильярикоса, статуи Танит, храмы Крона-Молоха и Мелькарта в Гадесе, где жрецы служили на восточный манер. Статуэтка Деметры, найденная в захоронении Галеры, имеет прототипы в Хагии Эйрене (Кипр) и Солунто (Сицилия). Это свидетельствует о восточном проникновении в местную религию.

Культ быка имеет древнее средиземноморское происхождение. На полуострове, где его можно проследить вплоть до Гериона, об этом свидетельствуют головы быков, найденные в святилищах Балеарика (Костич) и Андалузии.

В рамках культа голубя, где эта птица персонифицирует богиню-мать плодородия, жрецы и верующие дарят птиц божеству.

Средиземноморская идея символизируется также большим количеством избражений львов, монстров, сфинксов и других животных. Об этом же говорят святилища Испанского Леванта, посвященные Артемиде Эфесской, Зевсу и Крону-Сатурну.

Святилище Эль-Сигарралехо посвящено Пофнию Гиппону, чей торс был найден возле отколотой руки, держащей голубей. Некоторые богини из Эльче и одна из Сантьяго-де-ла-Эспада соответствуют прототипу, найденному в святилище Артемиды Орфийской из Спарты.

Соединение средиземноморской и кельтской религий иллюстрирует «бронза Каррьясо», на которой изображено божество, появившееся от союза двух птиц и держащее в каждой руке треугольник. Эта фигура считается богиней плодородия, возникшей на основе идентификации богинь Хатор и Исиды. Треугольники схематически изображают цветок лотоса, а птицы олицетворяют кельтский солнечный корабль.

Соединение этих двух элементов, возможно, произошло в пограничной зоне, по всей видимости в Тартессе, чем можно пояснить появление восточных символов на изделиях из кости Восточной Кармоны, на котлах с грифонами, а также изображение грифона над лотосом на поясе из Алиседы, о котором мы расскажем позже. На этом поясе, как и на брошке из Ивисы, датированной периодом между 650-м и 600 годами до н. э., изображено святое дерево. Это же дерево можно видеть на расписной керамике из Азалии и на диске из Деспеньяперроса.

Пример на понимание

Большое значение для понимания иберийской религии имеет фиал из Тивиссы. Он сделан из позолоченного серебра с головой льва в центре, вокруг которой выгравированы различные сцены. На одной загробному божеству (Аиду) кто-то предлагает символ бессмертия, на другой кентавр — сын Земли, а также павшее тело, дикая кошка и несколько кабанов. Следующую группу составляют три демона (подобно этрусским ларам), один из которых приносит в жертву овцу, другой собирает ее кровь, а третий держит треногу для сжигания благовоний.

Иберийские параллели этой сцены можно видеть на кольце из Тивиссы, на вазах из Эльче и на серьгах из Сантяго-де-ла-Эспада. Сцена охоты, где изображен всадник с копьем и щитом, скачущий ко льву, раздирающему кабана, как и адский характер головы льва в центре фиала, отражают похоронную символику.

Несмотря на свое восточное происхождение, тивисский фиал считается местным произведением, которое можно датировать периодом между IV веком до н. э. и началом II века до н. э., когда сам город был уничтожен.

Из книги Антонио Аррибаса