702 Перестрелять на Украине полуграмотных придурков с автоматами нетрудно. Но вот сделать из остальных паразитов «людей разумных» – это намного сложнее и займёт много лет и сил. Всеобщее желание халявы искоренить очень тяжело…
Вдалеке погромыхивало. Облака тёмным мощным фронтом собирались на севере.
Вначале были слышны «исходящие» ответы батарей ВСУ и 15-го батальона территориальной обороны Сумской области «Сумы». А затем раздались гулкие, казалось от горизонта до горизонта, удары – над городом пролетели Ту-95МС – Голова Сум помнил их ещё по службе в армии СССР. И всё стихло. Разве что, периодически рявкали танковые орудия и хлопали очередями 30-мм пушки.
– Вот и всё, – равнодушно отметил голова. Набрал заместителя, приказал снять с ОГА жёлто-синий флаг и повесить флаг России. Потом ещё раз ему перезвонил и приказал добавить Красный Флаг. В таком деле мало флагов не бывает.
Жители Сум тоже вовремя сориентировались. Голова заметил, как с домов, словно унесённые ветром, исчезают флаги Украины и появляются – то флаги России, то флаги СССР. А кто-то даже вывесил флаг УССР. В общем, что сумчане припрятали, то и вывесили.
Как учил Голову отец, «Держи флаги наготове. Желательно всех окрестных государств. Ну, и немецкий на всякий случай. Один раз дошли – могут и второй раз…»
Как говорится, какие танки, такие и флаги.
Голова позвонил в ОГА, узнал, как продвигается дело с маскировкой барельефа с Бандерой. Всего-то полгода назад силами городского бюджета и большинства сумчан собрали деньги на красивый барельеф со Степаном Бандерой, трезубцем и флагом УПА. Просто загляденье получилось. А теперь надо было срочно что-то делать. Слава богу, нашёлся старый, ещё советский, матерчатый, большой плакат с Ковпаком. С Красным Знаменем, с двумя Звёздами Героя. Как раз прикрывал полностью барельеф Степана Бандеры.
Городской сумасшедший Степан Петрович забрался на тумбу около ДК «Химик», где стоял когда-то бюст Владимира Ильича Ленина, снесённый местными «правосеками» и сумчанами-патриотами, и громко декламировал. Иногда его голос срывался и следующее слово отдавалось хрипом, но это его не останавливало. Около Петровича толпилось с два десятка сумчан с радостными лицами.
Харьков слышит гул родных орудий.
Гул всё громче.
Звук разрыва сух.
Превратились в слух
дома и люди, и деревья
превратились в слух.
«Ждём»,– как будто говорит Сумская.
«Ждём»,– соседний произносит сад.
Головы всё ниже опуская,
На балконах мёртвые висят…
– Ждём,– живые повторяют люди.
Пепельною ночью, сизым днем.
Харьков слышит гул родных орудий,
Мужественный голос: «Мы идём!»
За противотанковыми рвами,
За скрещением дорог вдали
Харьков вырастает перед нами.
Мы идём, мы входим, мы вошли.
Остальные сумчане шли по своим делам и даже не прислушивались, что читает Степан Петрович, зачем он это делает. Да и вообще, чего его понесло на постамент с Красным Флагом. Не до того. Надо флаги Красные вывесить с балконов, а у кого есть – трёхцветный российский флаг. Надо своих сопляков из «Правого сектора» по домам загнать, чтобы глупостей не натворили. Заодно придумать, где они были, когда выезжали отстреливать «даунбассцев» в АТО – надо справки у врачей брать о переломах, или в ПНД ехать и задним числом покупать госпитализацию. В общем, дел невпроворот.
– Шановный, як жэ так, – к Голове подскочила пятидесятилетняя шустрая бабёнка Стефания. – Воны ж мого Пэтрыка на клятому Донбаси вбылы, а мы йим хлиб да силь? Да щоб воны там вси поздыхалы разом с москалямы!
– От дурна баба, – выругался Голова, – а что нам дальше делать? Ты лучше скажи, что мы зимой есть будем, если нас не захватят? Бюджета Киев не дал, поля пустые, удобрения покупать не за что, заводы закрылись. Мы за твоего Петра ещё и компенсацию с них сдерём в десятикратном размере, а ты пенсию будешь получать военную. И памятник хороший поставим. Ты лучше своего младшего домой загони – а то он набил себе от пуза да ушей свастик, пусть неделю на улицу не выходит, пока всё не успокоится.
– А що воны зроблять?
– Пристрелят – и поедут дальше. Мигом загоняй его домой и дружков его тоже. Не добавляй мне хлопот.
Голова сел в машину и покатил по городу, проверяя, всё ли готово к приезду освободителей.
Заехал на улицу Рыбалка, к офису «Правого сектора». Пареньки уже содрали вывеску, а сейчас сноровисто крепили большой плакат: «Русский военно-патриотический клуб им. Генерала Ватутина».
– Добрэ, – кивнул Голова. И покатил дальше. В городе уже не осталось жёлто-синих флагов. Наиболее шустрые и благоразумные уже перекрашивали перила переходов и столбы из жёлто-синего в бело-сине-красный.
– Молодцы, запаслись краской, – похвалил Голова тружеников. – А то я сам и забыл.
– Ничего, Голова, – отозвался один из добровольцев-маляров, щурясь на августовское солнце, – татары прошли, и москали пройдут. Ты, главное, смотри чтобы наших не трогали!
– Не тронут, – пообещал Голова.
Быстро проехался по декоммунизированным улицам, поглядывая на список в руке:
1. вулиця Дем’яна Коротченка – вулиця Івана Сірка
2. вулиця Жукова – вулиця Леоніда Бикова
3. вулиця Заярного – вулиця Миколи Хвильового
4. вулиця Раскової – вулиця Юрія Липи
5. вулиця Семашка – вулиця Волошкова
6. вулиця Сергія Лазо – вулиця Братів Кричевських
7. вулиця Тельмана – вулиця Вербна
8. вулиця Черепіна – вулиця Героїв Крут
9. вулиця Воєводіна – вулиця Івана Піддубного
10. вулиця 9 січня – вулиця Івана Кавалерідзе.
Времени на фантазию ни у кого не оставалось. Так что нацепили то, что первое пришло в голову. В итоге получилось три улицы Ленина, две улицы Ковпака, две улицы Вершигоры и две улицы Украинско-Российской дружбы и одна улица Братских народов.
«И так сойдёт», – решил Голова. Всё равно в ближайшую неделю никто и не проверит. Пока ехал машинально насвистывал: «Вже вечір вечоріє, повстанське серце б‘є, а лента набої поспішно подає». Уже перед ОГА оборвал себя и настроился на так называемый антифашистский лад.
Около ОГА вовсю готовились встречать освободителей Сумской области от интегрального украинского нацизма. Звучали старые песни: «Катюша», «Дымилась роща над горою», «Священная война». Девушки в нарядных платьях держали букеты цветов. На трибуне щёлкал и покашливал старый микрофон.
Первый российский танк появился ко второму часу дня. Опалённый бок, казалось, вбирал лучи солнца, словно чёрный-чёрный бархат. Из командирского люка показался светловолосый парень:
– Добрый день, уважаемый.
– И вам доброго дня, – широко разулыбался голова, чуть ли не расшаркиваясь.
– А где у вас прославленное Сумское Артиллерийское училище?
– Так давно ж его нет – там Государственный лицей-интернат. Улица Герасима Кондратьева, 165.
– Но 27 реактивный артиллерийский полк там размещается? – появился механик.
– Н-у-у-у да-а-а, – протянул Голова.
– Вот и чудесно, Серёга, поехали. И скажи нашим, чтобы подтягивались.
– А зачем вам? – набрался смелости Голова.
Светловолосый недобро сощурил глаза:
– Да были мы там, где 27-реактивный поработал на Донбассе. Детишек сгоревших видели, девушек, осколками изорванных. Метко сумчане стреляют, правда, уважаемый?
– Д-д-д-а, – сглотнул Голова.
– Вот и мы сейчас метко постреляем. Не бойся, лишнего не снесём. Чтобы дети на том свете спокойно спали.
И танк мощно взревев, покатил в сторону улицы Герасима Кондратьева. Через полчаса с той стороны заухало. Несколько многоголосых танковых залпов, а затем долгий-долгий перестук крупнокалиберных пулемётов. Наконец, затихло и там.
Перед ОГА больше никто не появился. Основные силы войск РФ обошли город и двинулись дальше. На Киевский укреп-район. В успех ВСУ Голова особо не верил – на него произвело впечатление, как быстро за пару часов закончился Сумской укреп-район.
Ну, захватили – и хорошо. Будем снова братскими народами. И торговля пойдёт, и инвестиции. Да и на таможне, наверное, пошлины уберут. Голова взмахом руки подозвал заместителя, строго спросил:
– Всё фиксировал?
– Всё, шеф. Кадетский корпус имени И.Г. Харитоненко разнесли в хлам. Офицеров 27-го вместе с наводчиками расстреляли там же. Даже разговаривать не стали. Отловили с десяток дураков-«правосеков» с тремя РПГ-7. Отобрали гранатомёты, выпороли ремнями, отпустили. В парке поломали деревьев много – напролом проехались два танка. Есть небольшие разрушения в частным секторе.
– Всё записывай и подсчитывай. Через недельку-две выставим счёт за разрушения, плюс добавим ещё процентов двести-триста на восстановление. Запиши заодно все дома, что в аварийном состоянии и дворец культуры – его давно подновить надо. Ничего. Россия– богатая страна, не обеднеет. Мы же братские народы?
– Братские, – радостно кивнул зам. – Что москали против сумских хохлов? Лохи.
– Вот пусть и платят.
Голова устал присел на скамейку напротив ОГА. Тяжёлый день. Достал цигарку. Ковпак с плаката смотрел уже не грозно. А как-то брезгливо что ли. Долго не мог подпалить – руки тряслись.
– Тьфу на тебя, клятый дед, – сплюнул Голова. И с пятой попытки закурил.
Дымком успокоило нервы. Ещё бы этот Ковпак не смотрел так погано в душу.
Голова обессилено развалился на скамейке и, жадно попыхивая сигаретой, про себя повторял.
– Кацапы уйдут, Сумы останутся.
– Кацапы уйдут, Сумы останутся.
– Кацапы уйдут…
Тяжёлые тучи встали над Сумами. Грозовой фронт отставал от военного на пару часов.
Пошёл дождь…