Восточные земли в римской этнографической литературе

Римская историко-географическая и этнографическая литература, начиная с I в. до н.э., восприняла большинство идей и представлений о Восточной Европе из греческой литературы. Вместе с тем продолжалось накопление новых данных по мере продвижения римских легионов на северо-восток известной тогда Европы, в Закавказье, Крым и Западное Причерноморье.
Большую роль в знакомстве античного мира с положением в Северном Причерноморье сыграли Митридатовы войны, которые велись римлянами против понтийского царя Митридата VI Евпатора (погиб в 63 г. до н.э. в Пантикапее — Керчи). Поскольку судьба Митридата была тесно связана с судьбами причерноморских городов и местных варварских племен, которые находились с ним многие годы в военно-политическом союзе (Боспорское царство было даже включено в состав Понтийской державы Митридата), много новых сведений из истории этого региона попало в произведения историков, давших описание Митридатовых войн. Такими историками были Феофан Митиленский и Квинт Деллий, описавшие в I в. до н.э. восточные походы римского полководца Гнея Помпея — победителя Митридата.

Важным источником для реконструкции истории Боспорского царства и скифов является труд греческого историка Диодора Сицилийского (ок. 90—21 гг. до н.э.) «Историческая библиотека», одна из сохранившихся глав которой содержит ценные исторические сведения о боспорских царях, о военной активности скифов, их обычаях и религиозных представлениях. Данные Диодора о годах правления некоторых боспорских царей являются для нас основой хронологии древнего периода истории Боспорского царства. Ниже публикуется фрагмент Диодорова труда, так подробно рассказывающий о неизвестном из других источников эпизоде борьбы за власть в Боспорском царстве, что исследователи предполагают использование здесь исторического труда местного, боспорского происхождения:

При архонте Гиеромнемоне в Афинах… «в Понте по смерти Парисада, царя Киммерийского Боспора (ум. ок. 310 г. до н.э.), сыновья его — Эвмел, Сатир и Притан подняли между собой войну из-за власти. Старший из них, Сатир, получил власть от отца, царствовавшего тридцать восемь лет; но Эвмел, вступив в дружеские отношения с некоторыми из соседних варварских народов и собрав значительные военные силы, стал оспаривать у брата власть; Сатир, узнав об этом, двинулся против него с огромным войском; перейдя через реку Фат и приблизившись к неприятелям, он окружил свой лагерь телегами, на которых привез огромное количество провианта, затем выстроил войско и сам по скифскому обычаю стал в центре боевого строя. Союзниками Сатира в этом походе были греческие наемники в числе не более двух тысяч и столько же фракийцев, а все остальное войско состояло из союзников-скифов в количестве двадцати с лишком тысяч пехоты и не менее десяти тысяч всадников. На стороне Эвмела был царь фатеев Арифарн с двадцатью тысячами конницы и двадцатью двумя тысячами пехоты…» (Диодор Сицилийский, «Историческая библиотека», XX, 22; цит. по: SC. Т. I. С. 474-475).

На рубеже нашей эры было создано произведение, которое после Геродотова «Скифского рассказа» является, пожалуй, самым информативным и важным источником по истории Северного Причерноморья. Это «География» греческого историка и географа Страбона (ок. 64/63 гг. до н.э. — ок. 20 г. н.э.). Выходец из знатного понтийского рода (его дед был другом Митридата), Страбон многое знал из собственного опыта и многое почерпнул из историко-географической литературы предшествующих веков. Его труд, написанный на греческом языке, но предназначенный для римских правителей, является подлинной энциклопедией по истории, географии и этнографии современного Страбону мира. В книге, которая сохранилась почти полностью, Страбон цитирует, иногда дословно, множество своих предшественников, труды которых зачастую не сохранились совсем — Эфора, Эратосфена, Гиппарха, Артемидора Эфесского, Полибия, Посидония и других, всего около 150 авторов. Столь подробной информации о Северном Причерноморье не дает ни один античный автор. В помещаемом ниже фрагменте рассказан важнейший эпизод из истории Херсонеса — крупнейшего греческого города Северного Причерноморья, который в первой половине I в. до н.э. в результате угрозы со стороны крымских скифов потерял самостоятельность и попал в зависимость сначала от Митридата VI Евпатора, а затем от Боспора. Здесь называются также имена скифских правителей, которых победили войска Митридата.

«Этот город (Херсонес) прежде пользовался автономией, но потом, будучи опустошаем варварами, принужден был взять себе в покровители Митридата Евпатора, желавшего идти на варваров, живущих выше перешейка до Борисфена (Днепра) и Адрия (Адриатики). Эти походы были подготовкой к войне с римлянами. Поэтому он, побуждаемый такими надеждами, охотно послал войско в Херсонес и стал воевать со скифами, бывшими тогда под властью Скилура и его сыновей с Палаком во главе, которых, по свидетельству Посидония, было пятьдесят, а по свидетельству Аполлонида — восемьдесят. Он силою подчинил их себе и в то же время сделался властителем Боспора, который добровольно уступил ему тогдашний его владелец Парисад. С тех-то пор и доныне город Херсонес подчинен владыкам Боспора»(Страбон, «География», VII, 4, 3; цит. по: SC. Т. I. С. 123-124).
Географическая литература на латинском языке представлена именами Агриппы, Мелы и Плиния Старшего.

Ближайший сподвижник императора Августа Марк Випсаний Агриппа (М. Vipsanius Agrippa, 63/64—12 гг. до н.э.), имея, в силу высокого положения при императорском дворе, большие возможности для сбора географического и статистического материала, создал труд, который назывался «Хорографией» («Chrographia» — название, почти синонимичное «Географии»); возможно, ему принадлежит также одна из первых карт Римской империи. Собранный здесь материал по Восточной Европе отличается актуальностью и свежестью. Достаточно сказать, что в труде Агриппы впервые встречается название реки Вислы (Vistla):
«Дакия и Гетика ограничиваются с востока пустынями Сарматии, с запада — рекой Вистлой, с севера — океаном, с юга — рекой Истром. Простирается в длину на 1200 миль, ширина же там, где есть сведения, — 386. Сарматия, Скифия Таврика. Они ограничиваются с востока хребтами горы Кавказ, с запада — рекой Борисфен, с севера — океаном, с юга — Понтийской провинцией. Длина — 980 миль, ширина — 715» (Из «Хорографии» Агриппы по поздним изложениям; ср.: SC. Т. II. С. 448).

На географические данные Агриппы ссылаются и их используют многие римские авторы последующих веков.

В 40-х годах I в. н.э. написан небольшой географический трактат «Хорография» («De chorographia»), автор которого Помпоний Мела (Pomponius Mela) построил его как перипл, взяв за принцип описания плавание вдоль морского побережья. Наряду с некоторыми актуальными сведениями, почерпнутыми, по-видимому, из агрипповой традиции, Мела следует в географической локализации и характеристике народов Северного Причерноморья в основном за эллинистическими авторами, а в ряде случаев фиксирует древнеионийские, и даже иногда догеродотовы представления о расселении племен.

То же можно сказать о слагаемых труда другого римского ученого, государственного деятеля и полководца Гая Плиния Старшего (G. Plinius Maior. 23/24—79 гг. н.э.), написавшего грандиозную энциклопедию всей античной науки под названием «Естественная история» («Historia naturalis»). Географическая часть этого труда содержит, как и «География» Страбона, огромное количество отсылок к работам предшественников, позволяющих представить литературную традицию о Северном Причерноморье при утрате большинства произведений античных географов и историков. Многие сведения были получены Плинием от чиновников и военачальников, лично участвовавших в тех или иных событиях, военных экспедициях и поездках в район Черного моря. Пожалуй, труд Плиния во всей римской литературе является самым важным, подробным и всесторонним источником по истории Восточной Европы, с которым могут сравниться только произведения Геродота и Страбона.
«К северу от Истра (Дуная), вообще говоря, все племена считаются скифскими, но прибрежные местности занимали разные племена, то геты, у римлян называемые даками, то сарматы, или, по-гречески, савроматы, и из их числа гамаксобии, или аорсы, то неблагородные, рабского происхождения скифы, то трогодиты, затем аланы и роксоланы… По словам Агриппы, все это расстояние от Истра до (Северного) Океана в длину имеет дважды по десять сотен тысяч шагов, а в ширину — четыре тысячи четыреста шагов от пустынь Сарматии до реки Вистлы (Вислы). Имя скифов всюду переходит в имена сарматов и германцев, так что древнее имя осталось только за теми племенами, которые занимают самые отдаленные страны и почти неизвестны прочим смертным» (Плиний Старший, «Естественная история», IV, 12, 80—81; цит. по: SC. Т. И. С. 171-172).
В римское время мы располагаем также ценными свидетельствами двух очевидцев, побывавших лично в Северо-Западном Причерноморье. Один из них — великий римский поэт Публий Овидий Назон (P. Ovidius Naso, 43 г. до н.э. — 18 г. н.э.), сосланный императором Августом в 8 г.н.э. в низовья Дуная и проведший там до своей кончины почти десять лет. В поэтических элегиях, названных «Тристиями» (Tristia — печальные песни) и «Посланиями с Понта» («Epistulae ex Ponto»), он оставил яркие зарисовки жизни небольшого греческого города в условиях варварского окружения:

«Бесчисленные племена грозят вокруг жестокими войнами: они считают постыдным для себя жить не разбоем. Ничто небезопасно вне стен: самый холм защищен слабыми стенами и своим местоположением. Многочисленные враги, как птицы, налетают, когда их меньше всего ждешь, и едва их успеешь только рассмотреть, как они уже уводят добычу… Нас едва защищает крепость, но и внутри стен вызывает страх толпа варваров, смешанная с греками, ведь варвары живут с нами безо всякого различия и занимают большую часть домов. Если даже их не бояться, то можно возненавидеть, увидев грудь, прикрытую шкурами и длинными волосами. Да и те кто, как считают, происходит из греческого города, также носят вместо отечественного костюма персидские шаровары. У них есть возможность вести разговор на общем языке, а я вынужден обозначать вещи жестами… Прибавь к этому, что неправедный суд вершится жестоким мечом и часто прямо посреди форума наносятся раны…» (Овидий, «Тристии», V, 10; цит. по: Овидий. С. 116).
Известный греческий оратор и философ Дион Хрисостом (ок. 40 г. — 120 г. н.э.) в своей знаменитой «Борисфенитской речи», произнесенной в 100 г., донес уникальные сведения о положении греческого города Ольвии, которую он незадолго до этого посетил:
«Город борисфенитов (Ольвия) по величине не соответствует своей прежней славе вследствие неоднократных разорений и войн…; последнее и самое сильное разорение его было не более как сто пятьдесят лет тому назад: геты взяли и его и остальные города по левому берегу Понта вплоть до Аполлонии(прибрежный город на территории современной Болгарии)… О бывшем разорении свидетельствуют плохой вид построек и тесное расположение города на небольшом пространстве: он пристроен лишь к небольшой части прежней городской черты… Все это служит явными признаками его разорения, и затем еще то, что в храмах не осталось ни одной целой статуи, но все они изуродованы, равно как и бывшие на надгробных памятниках»(Дион Хрисостом, «Борисфенитская речь», II, 48; цит. по: SC. Т.I.C. 172-173).
От времени императора Адриана до нас дошел «Перипл Черного моря», составленный в 30-е годы II в. н.э. на греческом языке специально для императора наместником провинции Каппадокии Флавием Аррианом. Помимо литературной традиции, обильно использованной Аррианом, в перипле представлена и актуальная информация, касающаяся Южного, Восточного и Северного Причерноморья конца I в. н.э. (в частности, об усилении в это время скифо-таврского царства):

«От Пантикапея (Керчи) до местечка Казека, лежащего при море, — четыреста двадцать стадиев; отсюда — двести восемьдесят стадиев до опустевшего города Феодосии; и это был древний эллинский город, ионический, колония милетцев; упоминания о нем имеются во многих литературных памятниках. Отсюда — двести стадиев до покинутого порта скифо-тавров, а отсюда до Лампады в Таврической земле — шестьсот стадиев…» (Арриан, «Перипл Черного моря», 30; цит. по: SC. Т. I. С. 224).
Из неизвестных нам источников черпал свои сведения о скифах замечательный греческий писатель Лукиан из Самосаты (ок. 120 г. н.э. — ок. 190 г. н.э.), посвятивший несколько произведений с морализаторской темой скифским сюжетам («Токсарис, или дружба», «Скиф, или гость», «Анахарсис, или о гимнасиях» и др.).

Вершина геокартографической мысли античности — труды греческого ученого из Александрии Клавдия Птолемея (середина II в. н.э.), продолжившего традиции эллинистической географической науки (Эратосфена, Гиппарха, Марина Тирского). В своем «Географическом руководстве» (ок. 150 г. н.э.), которое построено как описание карты мира, снабженной градусной сеткой с параллелями и меридианами, Птолемей подробно описывает и территорию Восточной Европы. По объему топонимического материала, почерпнутого Птолемеем из греческой и римской географической литературы и сведенного воедино, этому произведению нет равных во всей античной литературе. Восточная Европа заключена для Птолемея на пространстве между Венедским заливом (Балтийским морем) и Меотидой (Азовским морем). Здесь он называет реку Вистулу (Вислу), дает названия некоторых рек, впадающих в Балтийское море, а также перечисляет десятки племен, многие из которых, к сожалению, не поддаются отождествлению. Среди этих названий некоторые ассоциируются с позднейшими финнами (галинды, финны), славянами (венеды), германцами (гитоны), гуннами (хуны). Впервые на карте Птолемея появляются «Карпатские горы» как южная граница Сарматии, а также река Волга (Ра). Интересно, что и Птолемей, несмотря на сугубо научный характер своего труда, находит на карте Восточной Европы место и для мифических гипербореев, и гиппоподов (лошадиноногих людей), и амазонок (в области Северного Кавказа), и Рифейских гор.

«Положение Европейской Сарматии. Европейская Сарматия ограничивается на севере Сарматским океаном по Венедскому заливу и частью неизвестной земли. Описание такое: за устьем реки Вистулы, которое находится под 45° долготы — 56° широты, следует устье реки Хрона под 5О°-56°, устье реки Рубона под 53°—57°, устье реки Турунта под 56°(30′)-58°30′, устье реки Хесина под 58°30′-59°30’… С запада Сарматия ограничивается рекой Вистулой, частью Германии, лежащей между ее истоками, и Сарматскими горами, и самими горами, о положении которых уже сказано. Южную границу составляют: языги-метанасты от южного предела Сарматских гор до начала горы Карпата, которая находится под 46°-48°30′, и соседняя Дакия около той же параллели до устья реки Борисфена, и далее береговая линия Понта до реки Каркинита… Восточную границу Сарматии представляют: перешеек от реки Каркинита, озеро Бика, береговая линия Меотийского озера до реки Танаиса, самая река Танаис, наконец, меридиан, идущий от истоков Танаиса к неизвестной земле» (Птолемей, «Географическое руководство», III, V, 1-3; цит. по: SC. Т. I. С. 228-229).
Во многом на трудах Помпония Мелы и Плиния была основана книга Гая Юлия Солина (С. Julius Solinus) «Собрание достопримечательностей» («Collectanea rerum memorabilium», написана в первой половине III в. н.э.), которая содержала множество фактов из древней географии, истории и этнографии, заслуживавших, с точки зрения автора, внимания. Этот труд стал, в свою очередь, одним из основных источников геокартографических познаний на протяжении всего средневековья.

К первым векам нашей эры восходит карта мира, сохранившаяся в единственной копии XII—XIII вв. — знаменитая «Певтингерова карта» («Tabula Peutingeriana»). К выводу о столь раннем ее происхождении приводит анализ ее формы (длинный свиток, наматываемый на деревянный цилиндр) и номенклатуры, воспроизводящей политическую и этническую ситуацию ранней Римской империи с дополнениями, сделанными во время императора Диоклетиана. Карта в очень искаженной форме (что неизбежно при ее высоте ок. 34 см и длине 6,75 м) дает очертания трех материков, морей, рек и гор, которые служат основой для показа дорожной сети Римской империи. Вся карта покрыта сетью линий, изображающих дороги и находящиеся на них города, станции, узловые пункты, переправы; указаны и расстояния между ними.
Певтингерова карта содержит ряд этнонимов и топонимов, в основном на среднем и нижнем Дунае, в которых некоторые исследователи видят славянские названия (Venadi и Venedi — венеды, Bersovia — ср. совр. река Брзава, Tierna — ср. совр. река Черна, Lupiones — Lugionesl — племя лугиев, Ulca — ср. «волк», Urbate — ср. «верба»).

источник