Мыслителей на Руси хватало всегда. Чего не хватает сейчас — письменных свидетельств существования мыслителей в прошлом. В этой статье попытаемся вкратце изложить мысли одного русского исследователя, жившего в 19 веке.

Имя его Никола́й Ива́нович Костома́ров (1817-1885 г) жил в Санкт-Петербурге, — известный русский общественный деятель, историк, публицист и поэт, член-корреспондент Императорской Санкт-Петербургской академии наук. Короче, не случайный человек в такой дисциплине как история.

Данная статья сформирована по книге Н.И.Костомарова «Мысли о федеративном начале в Древней Руси».

Географическая местность страны и обстоятельства, под влиянием которых сложился быт Восточных Славян, произвели надолго, в истории русского народа, сочетание единства и целости земли с раздельностью частей ее и с своеобразностью жизни в каждой из этих частей. Коренной зачин русского государственного строя шел двумя путями: с одной стороны, к сложению всей Русской Земли в единодержавное тело, а с другой – к образованию в нем политических обществ, которые, сохраняя каждое свою самобытность, не теряли бы между собою связи и единства, выражаемого их совокупностью. Собственно это не ново, так бывало и у других народов, в Европе, например.

Еще в незапамятные времена на всем русском материке жило два рода Славян: одни Славяне – старые, другие – пришлые; в языке, нравах и обычаях тех и других должны были заключаться такие отличия, которые препятствовали их скорому слитию.

Костомаров считал, что часть славян пришла с Дуная. Эта версия (может правильная, а может и нет) наверняка очень близка историкам современной Украины, которые утверждают, что с Украины весь славянский мир пошел. Так вот, к сведению этих историков, в книге Костомарова название Украина встречается раза два, но в скобках приписано «Русь с Подолью»!, а чаще встречается название Малороссия.

Жизнь славян до 11-го века

Территориальное деление на княжества тогда часто не совпадало в границами проживания  народностей и выявлялось ярко лишь при каких-то глобальных событиях, например, сбор дружины.

Все различия между племенами ярко бросались в глаза современников и не исчезали ни после укоренения единого княжеского рода, ни после распространения христианства. Летописцы, жившие, разумеется, уже после принятия христианства, говорят, что все они «имяху (имеют) обычаи свои и закон отец своих и преданья, каждо свой нрав», и при этом жалуются, что некоторые, как например Вятичи, долго держались своих языческих привычек, противных христианству. В это время этнографические особенности казались еще резче между ними и теми, к которым христианская вера получила скорейший доступ.

Исторические обстоятельства не доставляли средств к слитию и изглажению племенных разностей. Влияния иноплеменных народов действовали на Славян разъединительным способом. Иноплеменники одни за другими нападали, покоряли себе Русских Славян, обыкновенно владели ими недолго и уступали в свою очередь власть над ними другим. Таким образом подчиняли Славян то Обры, то Болгаре, то Хазары, то Норманны. Но подпадали под чужую власть не все Славяне разом и не одним, для всех них, завоевателям. Так, перед пришествием Рюрика на севере властвовали одни пришельцы – Норманны, на юге другие – Хазары, а юго-западная часть оставалась, как видно, независимой, но не избежала столкновения с пришлыми племенами.

Власть Хазар была слишком мягкой и не возбудила против себя энергичного движения.  Славяне не очень, как видно, дорожили этой иноплеменной опекой, когда так легко отдались Руссам, но и не тяготились ей до того, чтобы вооружиться и жертвовать жизнью. Когда Руссы двинулись для подчинения народностей, то, по известию летописца, не спрашивали у народов, которых встречали: свободны ли вы, или даете кому-нибудь дань? а просто: кому дань даете?

Конечно, ни летописец, ни тот, у кого летописец почерпнул это известие, не слыхали, как Руссы спрашивали об этом Славян, но выраженный таким способом рассказ показывает, что в убеждении писавших летопись для этих славянских народцев в оное время было как-то немыслимо существовать, не давая дани.

Русские князья ограничивались только сбором дани, так называемым полюдьем. Дань эта и способ ее собирания могли быть то легче, то обременительнее, смотря по личности князя или дружинных начальников, но не падали на народы тягостью постоянного управления, ведением чужих обычаев, вмешательством в их домашние дела.

Народ не был осужден постоянно иметь пред глазами княжеских слуг, и вообще власть князей действовала издали; они со своими дружинами появлялись, как гроза, ежегодно за данью, хватали что успевали. Дни их посещения могли быть для народа недобрыми днями, но днями короткими; князьям нужно было объездить много пространства, останавливаться долго на одном месте было некогда. Уезжал князь – и народ оставался себе на произвол, не видал над собой отяготительного ярма, и скоро забывал нашедшую на него тучу до нового ее появления.

Подчинение племен имело различный характер, смотря по тому, в каком отношении были подчиненные к Полянам, составлявшим ядро покоряющей силы.

Были народы, которые долго сопротивлялись покорению — на одном конце Тиверцы и Улучи, а на другом – Вятичи и Радимичи. И Радимичи с Вятичами на одной стороне, и Тиверцы с Улучами на другой не могли взаимно действовать против завоевательной силы, потому что были разделены слишком большим пространством, и сообщение между ними перехватывалось границами завоевательного народа Руси-Полян, да смежного с последними – Северян, и покоряемы были не в одно время, да конечно и мало знали друг друга, чтоб завязать между собой сношения.

Северные народы, по отношению к русским князьям, были в другом положении, чем южные и средние. Там по-видимому – избрание, добровольный призыв; здесь – завоевание посредством одного из народов, с которым слились пришельцы. Новгородцы (если только верить преданию, переданному летописью) остаются так же свободными, как и прежде, и при Святославе выбирают себе князя добровольно. Кривичи были разъединены от Южной Руси и жили отдельным миром; они не платили киевским князьям дани, следовательно, даже и при условиях большей близости, чем какая была на самом деле, они не имели бы надобности оказывать содействие Древлянам, Тиверцам, Радимичам и Вятичам, когда эти народцы отстаивали свою независимость.

Среди самых подчиненных народов возникли интересы, отношения, связывавшие их дружелюбно с победителями. Победители приглашали их в свои ополчения, воевали с ними Хазар, потом Греков; они были участниками и добычи, и военной славы. В тот век было очень приманчиво такое занятие: много находилось охотников. Наконец, пришлые князья и их воинственные спутники скоро ославянились и потеряли, для подчиненных племен, характер чужеродства.

А народная жизнь шла своим путем, был ли так или иначе соединен или разделен край административно; прочность и влияние административных отношений, в то время слабо скользивших по народному быту, могли быть действительными тогда только, когда они сливались с народными побуждениями.

Понятие о Земле обнимало ту или другую Русскую народность в известном пространстве, по ее размещению на этом пространстве. Оно выразилось в жизни признанием первенства главного города тянувших к нему пригородов; оно связывалось цепью взаимного народного управления, независимо от княжеского. В том или другом пригороде появлялся один и другой князь, брал свои пошлины, набирал себе дружину и оборонял город и принадлежащую к нему территорию от неприятелей; но в земских делах пригороды тянули к городу, – как говорит летописец: что старейшие здумают, на том пригороды станут. К каждому пригороду тянула волость, состоявшая из сел, находившая себе оборону в силах города. Все города тянули к главному городу. Это составляло Землю. Это-то сознание Земли выражается в актах, словами: Русская Земля, Полоцкая Земля, Ростовская Земля, Новгородская Земля. В том же значении дается это название и чуждым соседним странам.

Отдельно надо заметить об обширной и разнообразной южнорусской народности, которая в удельный период обособилась системой частей, образующих одну Землю. Древние Поляне образовали два княжения: Русское и Переяславское, но народность их была одна, и потому Переяславль с Киевом всегда составлял одно тело, одну связь, и самые князья, там сидевшие, подчинялись единству народности в своих стремлениях.

Таким образом, в первой половине средних веков, в период удельно-вечевого уклада, народная стихия обще-русская является в совокупности шести главных народностей, именно:

1) Южнорусской, 2) Северской, 3) Великорусской, 4) Белорусской, 5) Псковской и 6) Новгородской.

Теперь следует нам указать на те начала, которые условливали между ними связь и служили поводом, что все они вместе носили и должны были носить название общей Русской Земли, принадлежали к одному общему составу, и сознавали эту связь, несмотря на обстоятельства склонившие к уничтожение этого сознания.

Эти начала:

1) Происхождение, быт и язык.

2) Единый княжеский род.

3) Христианская вера и единая Церковь.

Происхождение, быт и язык

Вместе с преданиями об общем происхождении соединяла Славян и общность основ в их обычаях и нравах. Хотя каждое племя, – как передают нам древние летописцы, – и имело свои предания, свои обычаи, законы своих отцов, но в том, что принадлежало одному из племен в особенности, заключало в главных чертах много такого, что составляло сущность жизненных начал другого племени. И теперь народные песни, у всех Славян чрезвычайно разнообразные, имеют много общего и единого. Похожи по сути своей и обряды, обычаи.

Между прочим, особенно поразительно сходство религиозных обрядов, отправлявшихся некогда при храме Святовида у Прибалтийских Славян, с нашими домашними и гадальными обрядами, как например между гаданьем посредством Свантовитова коня и нашим таким же гаданьем посредством перевода коня через бревно, или между обрядами на празднике жатвы при храме Свантовита и малороссийскими обрядами в сочельник.

При недостаточности сведений о древней нашей местной мифологии может показаться, что у Славянских народов были такие божества и такие верования и обряды, которые были совершенно чужды другим соплеменникам; но в сущности не совсем так было: достаточно можно это видеть из сходства того, что делалось в Арконе и Ретре, с тем, что делается в Малороссии и Великороссии. Мифологические имена, теперь уже исчезнувшие у нас и известные только у древних Западных Славян, в самом деле входили и в круг наших верований, например Сварожич, божество Лужичан, по Дитмару, является мифологическим именем у нас, по нашим памятникам.

Еще знаменательнее  остатков язычества, исчезавших вместе с приходом христианства, общие Славянам начала общественного строя. Вечевое начало было родное всем Славянам Русским. Повсюду, как коренное учреждение народное, является вече, народное сборище. Самое выражение вече есть название общее всем Славянам Русским, как в Киеве и на Волыни, так и в Ростове и Новгороде; во всех углах и краях Руси употребляют одно и то же название самого драгоценного и важнейшего явления народной самобытности. В любви к свободе Славяне Русские хранили заветное чувство всего своего племен.

Несмотря на различие русских наречий, между ними существовало всегда столько сходства, сколько нужно было, чтоб каждый народец, говоривший тем или другим русским наречием, видел в другом единоплеменном соседнем народце родственное себе по сравнению с другими народностями. Брожение и поселение между Славянами иноплеменников столько же помогали сохранению между ними сознания о племенном единстве, сколько мешали фактическому соединению народов.

Великорусский простолюдин не сознает родства своего с поляком, когда встречается с ним один на один, но сознание это сейчас пробуждается, как скоро случай приведет его сравнить поляка с немцем или татарином.

С принятием христианства явился в Руси один общий язык – книжный, и это была новая сильнейшая связь Русских народов, прочнейший залог их духовной неразрывности. Мы говорим – с принятием христианства, ибо если принять, что договоры Олега и Игоря писаны были тогда же, когда заключались, то, вероятно, их писали или переводили русские христиане, и если бы даже язычники, то они должны были пользоваться плодами, принесенными христианством. Книжный язык сделался орудием и распространения веры, и удержания государственной жизни, и передавал общие всем понятия и взгляды.

Знакомство с правилами веры и нравственности происходило через посредство этого языка. Явились школы, и в этих школах учили на том же языке, не обращая внимания на то – из какого племени были учащиеся. Таким образом, везде и повсюду явилось одно орудие выражения высших потребностей жизни.

Княжеский род

Второе звено, соединившее части Русской Земли в эту первую половину русской истории, был княжеский род. Он способствовал единству даже своим разветвлением, своим многообразием. Обыкновенно привыкли (издавна это ведется) жалеть об удельной системе, жаловаться на ее беспорядки, думать, что она замедляла прогресс русской жизни, приписывать ее неблагоразумию Ярослава, и если извинять его, то единственно грубостью и невежественностью века.

Но Русский мир и не мог иначе быть единым. Именно только этим поддержалась связь его. Не Ярослав выдумал делить Россию детям, даже не Владимир. В договоре Олега говорится о светлых князьях, сущих под его рукой. При Владимире эти старые удельные князья заменены другими из одного рода. Это могло повести только к большему единству, а не к раздроблению. Удельный порядок вытекал из сущности положения, в каком находились народы, составившие впоследствии Русскую державу.

Чтобы соединить рассеянные, разделенные одни от других племена, нужно было именно то, чтоб и у того, и другого народа были начальники, родственные между собой: тогда и народное сознание взаимного родства получало себе пищу. Искать ли источника этой народной связи посредством единого начальствующего рода в так называемом родовом быте Восточных Славян? Конечно, насколько общечеловеческие понятия о родстве оказывали влияние на сформирование у Славян понятий об общественной и государственной жизни.

Связь народов посредством родства лиц, состоящих во главе их – представление слишком всеобщее, повсеместное: Людовик XIV думал же, что не существует более Пиренеев, когда посадил на испанский престол внука; и Наполеон хотел поддерживать связь подчиненных себе наций тем, что сажал на престолы Германии и Италии своих братьев и зятьев.

Единство власти также избавляло от племенной враждебности, от междуусобиц.

Религия

Важнейшим звеном единства русских частей сделалась православная христианская вера, со времени ее введения и распространения по Руси. Не станем безусловно разделять мнения о чрезвычайной быстроте распространения веры между русско-славянскими народами, хотя не можем отрицать, что из множества народов, обратившихся к христианству в разные времена, мир русско-славянский принял Божественное Откровение с меньшим упорством, чем многие другие народы. Но то несомненно, что все исчисленные выше соединительные элементы были бы слабы и недостаточны для водворения единства народов русского мира, без содействия православной религии.

Православная вера распространяла единые нравственные понятия и ввела единые богослужебные обряды. Из христианства возникла потребность просвещения. Она удовлетворялась только посредством церкви. Кто только был, по тому времени, человек образованный, тот или принадлежал к церкви, или вращался в кругу понятий церковных.

Православная церковь ввела в нашу жизнь множество новых форм, обычаев, не только церковных, но и домашних, вошедших в частный быт равным образом во всех русских краях. Наконец, вводились церковные законы, развивали в народе юридические понятия и распространяли во всех русских краях одинаковое воззрение на святость права. Христианская религия принудила изменить взгляд на многое, и то, что считалось прежде нравственным, стало безнравственным, как, например, понятие о мести у язычников; так точно христианская вера истребляла местную языческую святыню в разных краях и заменяла своей всеобщей для всех в одинаковой степени.

И вот начала, соединяющие земли между собой, хотя и были достаточны для того, чтобы не допустить эти земли распасться и каждой начать жить совершенно независимо от других, но не настолько были сильны, чтобы заглушить всякое местное проявление и слить все части в одно целое. И природа, и обстоятельства исторические – все вело жизнь Русского народа к самобытности земель, с тем, чтобы между всеми землями образовалась и поддерживалась всякая связь. Так Русь стремилась к федерации, и федерация была формой, в которую она начинала облекаться.