511 Совершенно случайно попала ко мне книга Мурада Аджи «Полынь половецкого поля». Небольшая по объёму, но ёмкая по содержанию, оригинально и со вкусом оформленная, она производит большое, но очень противоречивое впечатление. С одной стороны, она, на первый взгляд, глубоко научна, полна новых сведений, обоснованных смелых предположений и неожиданных выводов, ссылок на малоизвестные и даже ранее неизвестные источники, на мнения весьма авторитетных учёных. С другой стороны, при всём при этом, её нельзя считать историческим трудом, так как в ней отсутствует главное качество такового: беспристрастность и объективность.
Попробуем же разобраться в сути гипотезы, выдвигаемой М. Аджи в его произведении. Прежде всего, о каком народе ведёт речь автор? Сам он называет себя кыпчаком, повествует о племенах алтайской культуры и гуннах, далее о половцах и татарах, и вообще о тюрках, объявляя их всех одним народом, то ли тюркским, то ли кыпчакским, но, безусловно, монголоидным. Далее он пишет о великом переселении народов, попутно возмущаясь тем, что гуннов называли варварами и кочевниками, в то время как они якобы обладали высокой культурой и даже несли христианство в Европу. Однако в то время более высокой культуры, чем римская, в Европе не существовало. Великие цивилизации и высокая культура не создаются сидя в седле, христиане любого толка по доброй воле не покидают своих святынь, а мирные хлебопашцы не превращаются внезапно в воинственных кочевников.
Говоря о татаро-монголах, автор справедливо утверждает, что собственно монголы составляли сравнительно небольшую часть татаро-монгольского войска. Но точно так же, как и гунны, они, скорее всего, представляли собой не менее разнообразный конгломерат разных тюркских, и не только тюркских, народов. И ставить знак равенства между гуннами и кыпчаками уже поэтому нет абсолютно никаких оснований. К тому же гунны терроризировали Европу в IV веке, а половцы (кыпчаки, куманы) наибольшую территорию занимали в ХII веке, и совершенно в другом месте. Если гунны, по мнению М. Аджи, исповедовали христианство, то половцев на Руси называли «поганые», чем также возмущается автор. Но ведь это от латинского слова «паганус» – язычник. Развитие религии, как правило, идёт от язычества к христианству, а не наоборот. Не могли кыпчаки даже в течение нескольких столетий потерять свою религию и письменность, стать язычниками и из высокоразвитого народа превратиться в степных кочевников. История не знает обратного хода!
Надо сказать, что М. Аджи вообще весьма не последователен в своих утверждениях. С одной стороны, он говорит, что половцы были монголоидами с голубыми глазами и светлыми волосами (цвета половы, как говорили русичи), а с другой – утверждает, что добрых полтора десятка народов являются потомками кыпчаков. Но ведь среди них нет ни одного(!) с такими внешними признаками. Да, половцы, возможно, действительно, обладали такой внешностью. Подобные антропологические типы ещё лет тридцать-тридцать пять тому назад приходилось встречать в Крыму, на Южном Урале и других местах. Но это доказывает, лишь то, что такой народ, действительно, существовал, но почти бесследно растворился в других. И в этом нет ничего удивительного.
Как ни тяжело смириться с этим М. Аджи, но воскресить исчезнувший народ невозможно! История развития мира – это, прежде всего история народов, а этническая история убедительно доказывает, что «чистых» народов вообще не существует. Начиная с древнейших времён, народы постоянно смешиваются, исчезая сами внутренне. Поэтому народы, существующие сейчас, совершенно не похожи на носившие те же названия несколько сотен лет назад.
Одним из ярчайших примеров такого развития является, например, крымско-татарский народ, до настоящего времени полностью ещё не сложившийся и представляющий из себя разнообразнейший конгломерат антропологических типов, распространённых и сейчас от Дальнего Востока до Европы. И монголоидов среди крымских татар также не больше, чем монголов, в своё время, в татаро-монгольском войске. Не лишне будет напомнить и тот малоизвестный факт, который старожилы Крыма хорошо знали: ещё пятьдесят с небольшим лет назад степные татары не понимали язык горных. То есть, у крымских татар к середине нашего столетия ещё не было единого языка.
Не обошёл своим вниманием М. Аджи и вопрос о происхождении названия русского народа. Он утверждает, что никаких славяно-руссов не было, а просто славянам правили варяги, которые и дали название русским.
Варяги или норманны (что, весьма возможно, не одно и то же) в то время были весьма многочисленны и воинственны, наводя ужас на половину тогдашнего мира. Как известно, они захватили Англию, часть Франции, колонизовали Исландию и Гренландию. Их поселения существовали даже в Америке. Поэтому, в общем-то, нет ничего удивительного в захвате ими власти в стране мирных городов и хлебопашцев, как и особо предосудительного для жителей этой страны. Правда, если следовать идеям М.Аджи, то неясно, кому дали название русских воинственные варяги. Варяжская династия правила сначала в Новгороде, а потом в Киеве, а Киевская Русь, по М. Аджи, была кыпчакским государством. Так кем правили и кому дали название «русские» варяги? Славянам и современным русским или тогдашним кыпчакам? Или это тоже один народ?
Автор утверждает, что половцы были прирождёнными степняками. Территория же их обитания (если под Киевом) в те времена была покрыта непроходимыми лесами, и постоянно обитать там степняки, естественно, не могли. Иначе они ими просто не были бы! В утверждении о кыпчакском населении Киевской Руси автор и вовсе хватил далеко через край! Общеизвестно, и находит подтверждение в современных антропологических типах, например, Черкасской области Украины, обитание на южной окраине Киевского государства печенегов, торков и берендеев, впоследствии ассимилированных, говорящих на украинском языке и называющих сейчас себя украинцами.
Однако основу населения, как Киевской Руси, так и современной Центральной Украины составляли и составляют славяне. Даже на миниатюрах киевских летописей М.Аджи мерещатся кыпчаки. Но ведь он же сам утверждает, что половцы были безбородыми. А на миниатюрах почти сплошь бородатые лица. Кстати сказать, сам автор, «чувствующий» себя кыпчаком (интересно, почему?), также бородат, далеко не монголоид, и явно не подходит под им же самим определённые внешние признаки половецкого антропологического типа. Не знаю, правда, какие у него глаза и волосы.
То же самое можно сказать и обо всех носителях кыпчакских фамилий, перечисленных автором. Уже тогда они были полностью обрусевшими, и абсолютно ничего, кроме похожести на тюркские фамилии их предков, не говорило об их родстве с исчезнувшим половецким(?) народом. Весьма сомнительное, неблагодарное и, наверно, даже вредное занятие – выяснять: сколько даже не процентов, а капель тюркской, половецкой или любой другой крови может содержаться в любом из нас.
Относительно же Дешт-и-Кыпчак можно сказать, что, конечно же, существовала Половецкая Степь. И не только половецкая. Разве только одни кипчаки обитали в той степи? Как правило, там можно было увидеть лишь табуны и кибитки. И скифов, и гуннов, и готов, и хазар, и печенегов, и половцев, и многих других.
В целом, книга М.Аджи звучит как восторженный гимн своему, правда, точно не известно, какому народу и страстный призыв к объединению малых тюркских, и не только тюркских, народов в единый кыпчакский(?) народ. Хотя никакого отношения именно к кыпчакам эти народы, как правило, не имеют и, скорее всего, не имели никогда. Вместе с тем, когда речь идёт о европейцах, автор негодует, что Европа в течение многих столетий якобы замалчивала огромную роль то ли гуннов, то ли тюрков, печенегов или кыпчаков в её истории. Когда же речь заходит о славянах, автор с презрением говорит о них как о нации рабов. Для русских у него вообще находится великое множество компрометирующих фактов, примеров, отрицательных качеств и тому подобное. Источник всего этого разнообразия один: ненависть! Нескрываемая и ничем не прикрытая, кроме фигового листка в виде мимолётного извинения по ходу изложения. Особенно выделяется в этом отношении первая часть книги под названием «Москальские истории».
Здесь М.Аджи всячески хулит и поносит русский народ: он-де такой и сякой, не имел ничего своего, всё за него придумали и сделали кыпчаки. Да и сам народ этот и не совсем чтобы русский, а наполовину почти кыпчакский, потому что принял многих кыпчаков и перенял у кыпчакского народа многое не только из материальной, но и духовной культуры. Тогда и вовсе непонятно! Казалось бы, если Московское государство создавалось в союзе и при таком активном участии тюркских народов, то зачем ему, потомку этих самых тюрков, так поносить народ и государство, созданные, в том числе, и его предками? Увы, ненависть слепа и безрассудна!
Многие народы окраин России, и не только России, в первую очередь, кочевые, в процессе своего развития очень многое переняли, например, у русского народа. На эту тему можно говорить бесконечно и приводить такое же множество примеров, известных всем. Однако ни одному русскому человеку и в голову не приходит упрекать их в этом. Так почему же на это оказался способен М. Аджи?
Цель каждого исторического произведения, будь то сугубо научная монография или роман-эссе, – установление истины. Но не это является целью книги М.Аджи! Сам автор явно не историк. Судя по его произведению, он больше похож на политика, решившего проповедовать идеи пантюркизма. Автор одержим сверх идеей, и именно ради её оправдания он с такой лёгкостью делает смелые предположения и неожиданные выводы, но опускает пусть многочисленные и общепризнанные факты и доводы, противоречащие этой самой идее. Живёт он в наше время, но взгляды имеет далеко не современные.
Его идеология – это представления древнего кочевника о свободе и рабстве, о войне и мире, о праве и силе. В своём пантюркистском запале М. Аджи делит народы на рабов – славян и рабовладельцев – гуннов. Их он вообще идеализирует, любовно называя вольными всадниками. Но, вольным всадником гунн казался себе сам, или таковым его видели соплеменники. В глазах же мирных землепашцев, каким тогда были, как, впрочем, и сейчас, славяне, он выглядел как грабитель и насильник, разбойник с большой дороги и попросту душегуб. И автор произведения, претендующего на историчность, обязан это учитывать.
История знает рабов и рабовладельцев, но никогда не существовало народов-рабов и народов-рабовладельцев, так же как и хороших и плохих народов, славных и презренных. И никогда не было и не могло быть слово «славяне» производным от словленных, а слово «половцы» – от ловцов. Это уже явно напоминает расовые бредни А. Гитлера о недочеловеках и белокурых бестиях. Не достойно не только автора исторического произведения, но и просто современного культурного человека превозносить без меры один народ, одновременно презирая все остальные.
Вообще-то подобная методология уже известна. Несколько лет тому назад (во время политического кризиса начала 90-х) в толпе у здания Верховного Совета Крыма люди, обладающие неплохим знанием истории, тоже затевали дискуссии о коренных народах, пытаясь обосновать их право на исключительность.
Однако в историческом произведении нужно смотреть не только назад, но и вперёд. Мы живём в многонациональном обществе и, как всегда, перенимаем друг у друга всё хорошее, что есть у каждого. И ничего зазорного, для кого бы то ни было, в этом нет. Прошлое изучать необходимо, но при этом, не пытаясь возвысить себя путём унижения другого. Нас так много объединяет, тем более в нынешней трудной жизни.
В. П. МЕЛЬНИКОВ.
Примечание:
Статья была опубликована в газете «Крымская правда»
8 июля 1998 года